Мэри Стюарт - Хрустальный грот

— И моему деду вместе с ним?

— Именно на это он надеется, не сойти мне с этого места. Ладно, беги, если хочешь получить свой ужин. На тебя никто не обратит внимания. На кухне сущая кутерьма творилась, когда я час назад попытался перехватить кусок.

— Где мой дед?

— Откуда мне знать? — Склонив голову, Сердик настороженно глянул на меня поверх крупа лошади. — Что это ты задумал?

— Я хочу поехать с ним.

— Ха! — фыркнул он и бросил сечку для пони. Ничего ободряющего в этом возгласе не было.

— Мне пришло в голову поглядеть на Сегонтиум, — упрямо возразил я.

— А кому не хочется? Я тоже страсть как хочу увидеть его. Но если ты задумал попросить короля… — Он оборвал себя на полуслове. — Конечно, тебе пора поехать куда-нибудь, повидать пару-тройку мест, немного встряхнуться: это пошло бы тебе на пользу, но я не могу поручиться, что это произойдет. Ты же ни за что не пойдешь к королю?

— Отчего же? Самое большее, что он может, — отказать мне.

— Самое большее? Юпитер-громовержец, вразуми этого парня! Послушай моего совета, забирай свой ужин и отправляйся в постель. К Камлаху тоже не суйся. Он только что выдержал настоящую битву со своей женой и теперь все равно что горностай с больным зубом… Ты что, серьезно говорил?

— Боги будут сопутствовать тебе, Сердик, только если ты сам ступишь на их тропу.

— Что ж, отлично, но у некоторых из них могут найтись огромные копыта, чтобы по тебе потоптать. Как ты хочешь, чтобы тебя похоронили? По-христиански?

— Я не возражаю. Думаю, что довольно скоро созрею для крещения, если дать волю епископу, но до тех пор я официально ни к кому не нанимался.

— Надеюсь, мне зададут жару, когда наступит моя очередь, — засмеялся Сердик. — Это очищает. Ладно, не желаешь слушать — не слушай, но не стоит встречаться с ним на пустой желудок, только и всего.

— Это я тебе обещаю, — ответил я и пошел добывать себе ужин. Поев, я переоделся в пристойную тунику и отправился на поиски деда.

К немалому моему облегчению, Камлаха с ним не было. Короля я нашел в его опочивальне: он развалился в просторном кресле перед ревущим пламенем в очаге, у ног его дремали любимые волкодавы. Сперва я решил, что женщина, сидевшая на стуле с высокой спинкой по другую сторону огня, — королева Олвена, но затем узнал в ней свою мать. Перед моим приходом она шила, но теперь застыла, уронив руки на колени, и белая ткань недвижно покоилась поверх складок коричневого одеянья. Она с улыбкой обернулась ко мне, но во взгляде ее стояло удивление. Один из волкодавов забил хвостом по полу, а другой открыл глаз, обвел взглядом комнату и снова задремал. Дед сердито глянул на меня из-под насупленных бровей, но заговорил довольно доброжелательно:

— Ладно, парень, не стой там. Проходи-проходи, устроил тут проклятый сквозняк. Закрой дверь.

Я подчинился и подошел ближе к огню.

— Позволь поговорить с тобой, мой господин.

— Ты уже со мной говоришь. Что тебе нужно? Возьми табурет и садись.

Табурет стоял возле стула моей матери. Я отодвинул его, показывая тем самым, что не нуждаюсь в ее покровительстве, и сел на равном расстоянии между ними.

— Ну? Давненько я тебя не видел, не правда ли? Корпел над своими книжками?

— Да, господин, — ответил я и, исходя из правила, что лучше нападать, чем обороняться, сразу перешел к делу: — Меня… меня не было сегодня после обеда, я ездил верхом и…

— Куда же?

— По дороге вдоль реки. У меня не было определенной цели, просто хотелось поупражняться в верховой езде, поэтому…

— Да, не мешало бы.

— Ты прав, мой господин. Поэтому я прозевал гонца. Мне передали, что ты завтра уезжаешь.

— Ну а тебе что с того?

— Только то, что мне хотелось бы поехать с тобой.

— Тебе хотелось бы? Хотелось бы? С чего это вдруг?

На языке у меня вертелось с дюжину подходящих случаю фраз. Мне показалось, что моя мать поглядела на меня с сожалением, а дед ждал моего ответа с безразличием и раздражением, лишь едва-едва смиряемыми любопытством. Я же просто сказал правду:

— Потому что мне уже двенадцать лет, а я ни разу не выезжал из Маридунума. Потому что я знаю, что если все выйдет по воле моего дяди, то вскоре я окажусь взаперти в этой долине или в каком другом месте, чтобы учиться и стать клириком, и прежде, чем это произойдет…

Ужасные брови стали опускаться.

— Ты пытаешься втолковать мне, что не желаешь учиться?

— Нет, как раз этого я хочу больше всего на свете. Но образование ценится выше, если человек немного повидал мир. Мой господин, это в самом деле так. Если бы ты позволил мне сопровождать тебя…

— Я еду в Сегонтиум. Это тебе сказали? Это не праздная охота, а длительное и тяжелое путешествие, в котором нет места для плохих наездников.

Я словно старался встать с тяжелым грузом на плечах, попытка не отвести взгляд от свирепых голубых глаз деда всегда действовала на меня так.

— Я не тратил времени зря, господин, и теперь у меня отличный пони.

— Ну да, конечно, тот, которого объездил Диниас. Что ж, он как раз по тебе. Нет, Мерлин, я не беру детей.

— Значит, и Диниаса ты тоже оставляешь?

Я услышал, как охнула мать. Голова деда, уже отвернувшегося от меня, дернулась, поворачиваясь снова ко мне. Руки его вцепились в подлокотники кресла, но он не ударил меня.

— Диниас — мужчина.

— Тогда и Маэль с Дуахом поедут с тобой, мой господин?

Это были его пажи, по возрасту младше меня, которые всегда сопровождали деда.

Мать открыла уже было рот, чтобы что-то сказать, но дед жестом остановил ее. В свирепых глазах под нахмуренными бровями появился интерес.

— От Маэля с Дуахом есть польза. А какая польза от тебя?

Я спокойно смотрел на него.

— До сих пор небольшая. Но разве тебе не говорили, что на языке саксов я говорю, как на родном, что я читаю по-гречески, а моя латынь лучше вашей?

— Мерлин… — начала было мать, но я не обратил на нее внимания.

— Я мог бы добавить сюда также знание бретонского и корнуэльского, но сомневаюсь, что они пригодятся тебе в Сегонтиуме.

— А можешь ли ты назвать мне хоть одну подходящую причину, — сухо произнес дед, — почему я должен объясняться с королем Вортигерном на любом другом языке, кроме валлийского, учитывая то, что родом он из Гвенты?

По его тону я понял, что победил. Опустить взгляд было для меня теперь, все равно что с облегчением покинуть поле боя. Сделав глубокий вдох, я смиренно ответил:

— Нет, мой господин.

Он громко расхохотался своим лающим смехом и пинком перевернул на живот одну из собак.