Александр Мазин - Язычник

– Переправляемся, – скомандовал Артём.

Растянувшись цепью, дружинники входили в воду.

Переправа сложности не представляла. Речка мелкая, дно песчаное, течение слабое. Многие гридни даже не покинули седел. Только затянули потуже мешки, в которых хранилась бронь и та зброя и припасы, которые не любят воды.

На том берегу, правда, пришлось спешиться. На крутом склоне лошадкам было трудновато.

Славка переправился одним из первых, вытянул наверх своего хузарского конька. (Когда Славку пленили, он, умница, сам домой прибежал). Потом – заводного. Заводным у Славки был трофейный жеребец ромейского печенега. Он был лучше «хузарина», но Славке еще предстояло выездить его под себя, а это дело – небыстрое.

Впереди лежала степь. Ковыльное море с волнами холмов и редкими островками деревьев. Но это было еще не Дикое Поле, а своя земля. Знаком этого торчала впереди деревянной раскорякой сторожевая вышка.

След, оставленный уходящими печенегами, был виден всякому. Трава, побитая сотнями копыт, за несколько дней не подымется.

Артём кликнул одного из сотников. Велел отправить гонцов к вышке. Оттуда должны были видеть, куда ушли копченые.

Сотни переправились. Отжимать одежду никто не стал, только вылили воду из сапог.

Два гонца галопом полетели к вышке и сразу потерялись в высоком ковыле.

Артём уже собрался скомандовать: вперед, но тут вмешался Ионах:

– Погоди, братишка!

Артём поглядел на хузарина с удивлением. Всю дорогу до этого места хузарин не проявлял ровно никакого интереса к цели их похода. Он только и делал, что баловался со своим новым луком. Набил дюжины три зайцев, снимая не менее чем за сотню шагов, едва не подстрелил сокола, ловко схитившего одного из зайцев. Славка едва успел хузарина удержать: сокол, чей образ украшал стяг воеводы Серегея, был добрым знаком. Убить его – дурная примета.

Ионах, впрочем, не огорчился и сбил беркута, нацелившегося уполевать цаплю. Цаплю хузарин тоже сбил. Ее они съели вчера вечером. Оказалась жестковата.

– Погоди, братишка!

Артём удивился, но с командой повременил.

– Надо проверить, не ушли ли они по реке, – сказал Ионах.

Артём подумал немного – и согласно кивнул:

– Возьми Варяжку с сотней…

– Не надо, – мотнул головой Ионах. – Тебе нужнее. Мало ли – разделятся копченые. Дай мне Славку – и довольно. Он по тому берегу пойдет, я – по этому. Тех, что пошли рекой, много быть не должно. Управимся, – Ионах ласково коснулся дареного лука. – А если нет, так Славка за подмогой сбегает.

Артём подумал немного – и согласился.

– Ты – по этому берегу, я – по тому, – сказал Ионах Славке и решительно направил лошадь обратно в речку. Его боевой конь, опередив ехавшего на заводной Йонаха, первым плюхнулся в воду. Он, если не под седлом, обучен был, как охотничий пес, бежать впереди хозяина.

– Варяжко, – окликнул Артём своего лучшего сотника. И приказал: – Дай-ка Славке свой рог.

– Держи! – Варяжко бросил Славке длинный сигнальный рог. Такой за два поприща слышно. – Когда возвращать будешь – не забудь вина в него налить!

Варяжко был четвертым и самым младшим сыном Ольбарда, князя Беловодского, но вот уже семь лет жил в Киеве. Сначала – со старшим братом Трувором, потом – один. Когда Трувор уехал из Киева домой и забрал с собой своих родичей, Варяжко решил остаться. Привык он – в Киеве. Трувор указывать ему не стал. Сказал: поступай как знаешь. Так что из рода Варяжко не вышел. Однако оказался вроде как – сам по себе. Но – не один. Варягов в Киеве было немало. А славному воину место всегда найдется. Присягнул Варяжко князю, и Артём тут же взял беловодского княжича в свою лучшую тысячу. Сначала – десятником, потом – сотником. Ярополк – одобрил. Варяжко был ему по нраву. Это он одарил княжича прозвищем Варяжко. Родовое имя Варяжки было – Вольг.

– Пива! – пообещал Славка, подхватывая рог. – По края! Хочу поглядеть, как ты потом будешь на лошадь карабкаться.

В сигнальный рог входил полный кувшин, и пить его надо было сразу, потому что узкий конец приходилось зажимать ладонью.

– Я его в седле выпью, – ухмыльнулся Варяжко.

– Вперед! – скомандовал Артём, и сотни двинулись по утоптанному следу.

Ионах тем временем пересек реку и теперь, сидя боком в седле, выливал воду из сапог. Они у него были хузарские: широкие и мягкие, без ремешка поверху.

Почувствовав взгляд Славки, Ионах махнул рукой: езжай, мол, не жди. Я не отстану.

Славка несколько мгновений раздумывал, в каком направлении двинуться, потом сообразил, что речушка эта через полпоприща впадает в Рось, и в устье ее поставлен сторожевой городок, так что в ту сторону ворог наверняка не пойдет.

А вот если вверх по течению, то ближайший городок не менее чем в трех поприщах. Славка потянул повод трофейного жеребца, а когда кони поравнялись, ловко перемахнул из седла в седло. Надо приучать красавца к новому хозяину.

Жаркое солнце летнего месяца травня уже успело высушить Славкину полотняную рубаху, но толстый войлочный подшлемник основательно пропитался водой и приятно охлаждал голову. Славка порадовался, что нынешний его путь – вдоль речки. День обещал быть жарким.

Глава одиннадцатая

Упущенная нить

Киев. Лето 975 года от Рождества Христова.

Дикое Поле

– Не хочешь ты простой смерти, человек, – с сожалением произнес по-печенежски Варяжко и отпустил сальную косицу. Голова степняка глухо стукнулась оземь. – Или, может, я плохо говорю по-вашему и ты не понимаешь?

Это была шутка. Варяжко говорил по-печенежски очень хорошо. Не хуже воеводы Артёма. Младшая жена Варяжки – дочь хана печенегов Цапон Кутэя, погибшего при взятии Семендера, и сестра хана Илдэя, ныне – союзника Ярополкова. Киевский князь выделил печенегу несколько городков и земли в кормление. Правда, сначала печенегам крепко всыпали. А жену Варяжке сосватал два года назад Артём, который и вел с копчеными переговоры о мире. И это был не только политический ход, но и подарок доброму гридню. Печенежка была настоящая красавица…

…Ничего общего с плоской коричневой физиономией копченого, который сейчас скрежетал зубами от боли и ненависти, глядя на синеусого варяга.

Впрочем, родственные отношения с Цапон не могли помешать варягу вырезать печень печенегу из племени Воротолмат. Но убивать пленника пока нельзя. Сначала надо кое-что выяснить.

– Молчит? – спросил неслышно подошедший к сотнику Артём. – Другие тоже молчат. Или не знают ничего. Жаль, если мы побили всех, кто был осведомленнее.

Варяжко глянул на мертвецов-копченых, сваленных в кучу шагах в пятидесяти. На трупах уже орали и дрались падальщики.