Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Бродячий Мостик

— Наверное, у ее хозяев совсем в кармане пусто, раз она ходит в таком куцем платьишке!

— Ты чья служанка, рыжая?

Лиза в отчаянии вжалась в угол, но тут, по счастью, галантерейщица извлекла из шкафа целую коробку черных и фиолетовых лент и шарфов, и девицы благополучно забыли и про Лизу, и про хозяйку, сунув носы в тряпичную груду. Лиза отвернулась — глядеть на кривляющихся девиц было не слишком-то приятно — и в просвете между тяжелыми вышитыми занавесями увидела на стене кладовой, заставленной шкафами и шкафчиками с разнообразной мануфактурой, приметную картину.

Картина в полный рост изображала величественную даму в черном платье и с роскошными медными косами, уложенными короной вокруг головы. «Бабушка?! поразилась Лиза, и сердце у нее заколотилось, как после эстафеты. — Ну да, точно Бабушка, только молодая и не седая еще… Откуда?!» Приглядевшись, Лиза увидела, что это не картина, а необычайно искусно вытканный гобелен. Она машинально сделала шаг вперед, чтобы повнимательнее рассмотреть удивительный портрет, почувствовала на себе взгляд галантерейщицы и обернулась. «Ну вот, туда, наверное, нельзя, и сейчас меня выгонят…» Но хозяйка лавочки смотрела на нее ласково и встревоженно; поглядев на покупательниц, поглощенных примеркой черно-фиолетовых шарфов, галантерейщица подошла к Лизе и прошептала ей на ушко:

— Не обижайся на них, что с них возьмешь, с глупышек-пустышек… Вот посмотри лучше — тут мои любимые насекомыши!

Лизин взгляд уперся в прелестнейшую в мире заколку — переливчатого перламутрового махаона, который лежал на прилавке в окружении куда более скромных мотыльков и бабочек.

— Гномская работа, — тихонько сказала галантерейщица. — Редкость по нашим временам. Нравится?

Лиза кивнула, не находя слов.

— Возьми в подарок. — И галантерейщица вложила заколку в руку онемевшей Лизе. — Она так подходит к твоим чудесным волосам— королевская вещица!

Тут галантерейщица посмотрела сквозь витрину на улицу и обеспокоенно сказала:

— Вот что, милая моя, уже скоро стемнеет, так что беги-ка ты домой, ладно?

Она тихонько подтолкнула Лизу к выходу и уже на пороге шепнула на ухо:

— Пусть всякие там носят модное, черное, фиолетовое и серо-буро-малиновое. Ты, все равно особенная, золотце мое!

И Лиза, едва успев сказать «спасибо», очутилась на улице, изумленная и растерянная.

Она огляделась. Солнце клонилось к закату, заливая улицы Радинглена расплавленным золотом.

— Фр-р-р! — произнес возникший у нее под ногами Мурремурр. — Она совершенно права!

— Я надеюсь, вам не отдавили хвост? — участливо спросила Лиза, наклоняясь к коту и учтиво гладя его по бархатной спинке.

— Не успели, мурмяу. Позволю себе заметить, сударыня, что сейчас самое время полакомиться мороженым.

— А вы?

— Не стоит беспокойства. Кискисси любезно угостила меняу молочком.

Лиза, наконец, смогла воздать должное бесконечному мороженому, которое за все это время ничуть не подтаяло и было холодным, как только что скатанный снежок. Она медленно шла по обсаженной безлистыми деревьями улице, сосредоточенно лизала мороженое, которое и не думало кончаться и все время меняло вкус — то с дынного на смородиновое, то с бананового на шоколадное. А еще она на ходу продолжала рассматривать подаренную заколку, не в силах отвести глаз от сверкающих крыльев чудесной перламутровой бабочки. И поэтому неудивительно, что Лиза не смотрела по сторонам.

Бум!

Лиза налетела на какого то мальчика лет шестнадцати и вскрикнула от неожиданности. Он ловко подхватил падавшее мороженое и протянул Лизе.

— Спасибо большое, сказала она.

— Вот это да! воскликнул он, вытаращив на Лизу зеленые глаза. Настоящая рыжая!

«Да что им всем моя рыжесть покоя не дает?!» — возмутилась Лиза, а вслух сказала:

— На себя посмотри! Ты тоже довольно настоящий рыжий!

— Я — другое дело. Я здешний принц, — немного смущенно объяснил мальчик. — Инго меня зовут.

Тут только Лиза разглядела его как следует. Мальчик был высокий и бледный. У мальчика были изумрудно-зеленые, очень грустные и какие-то взрослые глаза. Мальчик был облачен в чёрный бархатный камзол с белейшим кружевным воротничком. И был он действительно едва ли не рыжее Лизы. Просто рыжее некуда, И тоже весь в веснушках. В ярко-алом закатном свете его волосы горели, как огненный растрепанный цветок. Он был похож на Лизино отражение, которое она привыкла видеть в зеркале.

— А ты кто? — спросил он,

— Я? Я Лиза, — неловко представилась девочка.

Принц присвистнул и спросил:

— Лиза — это Элизабет, Лиззи, Бетси и Бесс?

«Ничего себе! — подивилась Лиза. — Знает мои имена! И где это он в Радинглене книжку Маршака нашел? У Гарамонда, что ли?»

— Ага, — кивнула она. — И еще Беттина, Тибби… — она вспомнила еще одно имя и добавила:

— И Лиллибет.

Рыжий Инго замер.

— Нет, не может быть, так не бывает… Ты здесь откуда? — спросил он, понизив и без того негромкий голос почти до шепота. Отвечать ему «От верблюда» почему-то не хотелось. Он был ужасно симпатичный и, кроме того, кого-то смутно напоминал. Только вот кого?

— Из вон той лавочки, — ловко вывернулась Лиза и осторожно добавила: — А ты? Принцы-то просто так по улице не ходят…

А про себя подумала: «Нет, ну на кого же он похож? Я ведь где-то его видела, честное слово! Надо спросить».

— Я и не хожу, — грустно ответил он. — Я так, недоразумение. А ты вон и вовсе мне снишься — не может же такое быть наяву… А на самом-то деле… — и глаза у него стали совсем печальные, — на самом-то деле…

Договорить принц не успел.

Откуда-то вдруг налетел сильный порыв ледяного ветра, промчался над домами, срывая черепицу с крыш и с безжалостным треском ломая ветви деревьев. Он зло рванул Лизину одежду, грубо растрепал ей волосы. Небо потемнело, как будто ветер тащил за собой ночь, как сумеречный занавес, и затягивал ею город. Немногочисленные прохожие бросились бежать, прячась в ближайших домах, двери и окна захлопывались. «Смотрите! — на бегу прокричал кто-то, тыча вверх. Мышекрысы! Дворцовая стража!»

И тут откуда-то из за горизонта к стремительно темнеющем небе, прорезая рваные облака, появилась стая огромных черных птиц. Лиза задрала голому и пригляделась. Нет, это были не птицы, а гигантские летучие мыши с костлявыми человеческими лицами, белыми, как мел, холодными и злыми! Они мчались над городом, они падали из-под облаков, со звоном сшибая перепончатыми крыльями стеклянные башенки попрятавшихся сильфов. Они летели, как черная туча, заслоняя крыльями садившееся солнце, которое, казалось, тоже в испуге прячется за крыши.