Вадим Ветров - Перемещенцы

— Мамка! Мне ельфа амулет подалила!

Дети с энтузиазмом подхватили радостный вопль малявки.

— Амулет, амулет! Малой ельфа подарила амулет!

К Шуньке и ее матери тут же потянулись другие женщины, с ахами и охами, гадая, из какого чудного камня сделан амулет и сколько за него можно выручить на ярмарке, что скоро состоится в поле между селами. Кто-то из мужиков стоящих на другой стороне дороги весело крикнул:

— Эх, Лежка, прозевал ты Таклю. Она тепереча с таким амулетом токмо за благородного замуж пойдет. Надо было раньше сватов засылать.

Мужики дружно загоготали.

Сэм, наклонившись к подруге, тихо произнес:

— Это ты хорошо придумала. Эмоциональный фон враз изменился. Раньше я чувствовал настороженность и недоверие, а сейчас симпатию и любопытство.

Арина улыбнулась, наблюдая, как Шуня пытается пролезть между юбок, плотно обступивших ее мать соседок.

Хонька, радостно скалясь, вел их дальше, степенно здороваясь с сельчанами, поясняя итак очевидное:

— Вот, опять из Леса ельфов выкинуло. К бате веду. Приходите в корчму к вечере, ельф — менестрель играть будет на диковинном струменте.

Услышав это заявление, Сэм, ухватив парня за руку, зашипел:

— Что ты задумал? Никакой концерт я давать не собираюсь!

— А как за ночлег рассчитываться будете? — хитро спросил Хонька, на что Сэм не нашелся, что ответить. Арина ткнула его в бок.

— Молчи и слушай. Потом разберемся.

Корчма — большое просторное бревенчатое здание, с высоким крыльцом под деревянным козырьком, со светлой верандой и вывеской, изображающей три жирных рыбы на синем фоне, находилась в самом центре села на пересечении двух дорог. На крыльце на стуле сидел пузатый мужик, лет сорока пяти, с добродушным лицом, обрамленным двойным подбородком. Он лузгал семечки и гладил развалившуюся у него на животе полосатую кошку. Кошка урчала, легонько перебирая лапами. И кошка, и корчмарь выглядели бы расслабленными и одухотворенными, если бы не два взгляда — острых, внимательных и цепких, которыми они наградили подошедших путников.

— Мурлыка! — взбежав по ступеням, Хонька подхватил кошку под живот и прижал к себе. — А я думал, тебя загрызы съели! Батя, я ельфов привел, — махнул в сторону остановившихся друзей.

— Вижу, — быстрый взгляд пробежал по гостям, замечая необычную одежду, объемный рюкзак, гитару за спиной Сэма и арбалет с ножом на поясе у Арины. — Прошу в корчму «Три карася». Мое имя Домин, я хозяин этого прекрасного заведения и отец сего парубка. Ташка! — Зычно проорал он в раскрытую дверь. — Накрывай стол, да пошли Ришку за старостой!

Домин тяжело поднялся и повел гостей внутрь.

— Уважаемый, — обратилась Арина к его спине, — хочу сразу предупредить, что денег у нас нет. На обмен тоже ничего не припасено, так что…

— Ничего, разберемся, — буркнул Домин, — сейчас староста подойдет и разберемся.

Друзья переглянулись, Сэм пожал плечами.

— Я не чувствую опасности, — прошептал он, — только интерес и алчное предвкушение. Как у игрока перед схваткой, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Арина в ответ только кивнула, с интересом осматриваясь по сторонам. Большая светлая комната была поделена на две части длинным столом на козлах. В меньшей части к стене лепилась печь, покрытая зелеными изразцами; в печи весело трещал огонь, и что-то аппетитно булькало в большом закопченном горшке. Тут же громоздились бочки с пивом и лари с крупами, с потолка свисали колбасы и вязанки лука, на узком столе вдоль стены стояла кухонная утварь. Обстановку довершал буфет, в котором горкой высились чистые глиняные тарелки и кружки. В большом зале стояли в ряд четыре длинных стола, вдоль каждого — узкие скамьи без спинок.

Домин тяжело плюхнулся за крайний стол, опершись спиной о бревенчатую стену. Сэм, аккуратно приставив к стене гитару, помог Арине снять рюкзак, который положил тут же рядом и, повернувшись к внимательно наблюдающему за ними хозяину, вежливо поинтересовался:

— Домин, а где у вас удобства?

— Чего? — мужик даже подался вперед, с удивлением глядя на парня.

Сэмуил засмущался и моментально покраснел. Арина, которая не была настолько щепетильна, перевела:

— Где можно справить нужду и умыться?

— А! Так бы сразу и сказали. Хонька! — Гаркнул корчмарь, — проводи гостей во двор и скажи мужикам, что откроемся, как стемнеет!

Из низкой двери, скрывающейся за цветастой ширмой, вынырнул жующий Хонька и, махнув рукой, позвал гостей за собой. Показав на возвышающийся посреди огорода узнаваемый дощатый домик, рядом с которым стояла бочка с водой, и радостно сообщив, что мамка в честь ельфов тетеря с печи достала, убежал помогать по хозяйству.

Арина осторожно заглянула внутрь заведения именуемого «МЖ». К ее тихой радости все оказалось не настолько ужасно, как представлялось избалованной роскошью теплых клозетов девушке. Внутри возвышалась сколоченная из оструганных досок высокая тумба с овальной дыркой посредине, на полке кувшин с водой и стопка мягких листиков похожих на лопух. Вполне терпимо, тем паче в кармане еще оставалась пачка бумажных салфеток.

Сделав свои дела, друзья собрались на «малое совещание» у бочки. Сэм снял рубашку и с удовольствием помылся в теплой воде. Арина с завистью на него посмотрела, но, заметив любопытных сельчан, толпящихся неподалеку, решила не смущать общество и ограничилась мытьем рук и лица.

— Что будем говорить? — спросила она Сэмуила.

— Думаешь, правду не стоит? — настороженно поинтересовался друг.

— Уверена. Насколько я поняла из рассказа парня, они считают, что мы местные, только с другого континента. Этой версии и будем придерживаться. Меня смущает ведьма. Если она пришла, когда дед Хоньки был пацаном, то, сколько же ей лет? И еще, мы ничего не выяснили насчет магии и религии, поэтому предлагаю не называться своими настоящими именами. Вдруг они здесь на имя порчу наводят? Я читала, что такое возможно. Поэтому я возьму свой игровой ник — Гельтруда, а как называть тебя?

— Так, как и звала. Сэмуил. Это мое короткое имя. А полное звучит так длинно, что я сам его с трудом выговариваю. Так что мне никакое колдовство не страшно, — парень весело улыбнулся. — Позвольте предложить вам руку, сударыня?

Арина с удовольствием оперлась на предложенную руку, и друзья под любопытные взгляды крестьян прошествовали в корчму.

Пока их не было, народу в зале прибавилось. Рядом с корчмарем сидел невысокий моложавый мужичок с аккуратно постриженными волнистыми волосами и хитрыми глазками. Одет он был в нарядную отбеленную рубаху навыпуск с богатой вышивкой по вороту, из-под нее виднелись новые синие шаровары, заправленные в кожаные черные сапоги. По левую сторону от него, сверкая в полумраке выразительными темными глазами, тихонько примостилась худенькая темноволосая женщина в платье из такой же ткани, что и рубаха мужика. На шее у нее матово блестели бусы из мелкого желтого камня. Из всех встречаемых до этого путниками сельчан эта пара выделялась богатством и опрятностью своих одежд. Хонька что-то рассказывал, эмоционально размахивая руками, зажатой в углу кудрявой девушке лет пятнадцати в аккуратном светлом платье. Она с недоверием слушала его, наматывая на палец прядь волос и бросая нетерпеливые взгляды в сторону накрытого стола. Из большой глиняной кружки пил пиво мускулистый, загорелый мужик с коротко остриженной черной бородкой в темной одежде со следами пропалин. Когда друзья подошли к столу, он как раз, запрокинув голову, вылил внутрь последние капли и с грохотом опустил кружку на стол.