Макс Фрай - Властелин Морморы

— Что стряслось? — осведомился Белый Клок, вытирая руки огромной салфеткой и снимая с жаровни кувшин камры. — Нет, погоди, сперва скажи: ты пряное укумбийское бомборокки пить будешь? Потому что если будешь, я за ним в подвал смотаюсь, а если не будешь, тогда можно не суетиться.

— Спасибо, но бомборокки в меня нынче вечером губернаторы заливать будут, бочками. И не только бомборокки. Так что не бегай никуда.

— Ладно, тогда пей камру. Ты от моей камры раньше вечно нос воротил, но теперь у меня послаще выходит. Попробуй. И рассказывай.

Что касается камры, мой друг явно себе льстил, но ради хорошего человека еще и не такое можно вытерпеть.

— Я скорее расспрашивать тебя буду, чем рассказывать, — начал я. — Я в Гажине со вчерашней ночи и…

— Я чувствовал, что у нас в городе что-то не так, но неужели настолько, что ты помчался сюда в последнюю ночь года? — перебил меня Зогги. — Ну ничего себе дела!

— Именно. Собственно, меня интересует это твое «что-то не так». Расшифруй.

— Да ну, чего тут шифровать… Так-то вроде все хорошо, спокойно, но шишки наши городские ходят мрачнее тучи. Смотреть на них тошно. И чем большешишка, тем хуже ее дела. Да ты сам сегодня на бургомистров поглядишь: хороши! Зеби Хипелосис сильно сдал. Был такой бодрый дядя, а теперь почти старик. Валда Кунык похудел вдвое, представляешь? Ну, увидишь, чего я расписываю… Приятель твой Голех, величайший Тайный сыщик этого грешного побережья, тоже хорош…

— Мой покойный приятель, — сухо сказал я.

— Ага, уже, значит. Ну, я не удивляюсь: к тому шло. Он сильно сдал. С начала зимы слонялся по городу как неприкаянный, дела забросил, говорить ни о чем не хотел, а ведь какой был шустрый и общительный, бедняга!.. Грустно это. И вообще тут стало грустно, Джуффин. И дети плохо спят, — неожиданно закончил он.

— Как это «плохо»? — насторожился я. — Кошмары им снятся?

— Да вроде нет. Не кричат, не плачут, не жалуются, одни в спальне оставаться не боятся. Но… Ну что я, не знаю, как спят нормальные, здоровые дети? У меня на глазах их вон сколько выросло, ты же помнишь. И эти отлично спали, хоть и плакали сперва из-за отца, а еще больше от страха, что их дядя заберет. Ну, поплакали и перестали. А в последнее время что-то не так. Днем-то они нормально себя ведут, дети как дети, веселые, дружные и жрут как индюшата, но спят как-то… Ну, как маленькие взрослые. Лежат в кроватках строгие такие, печальные и даже дышат как-то размеренно, солидно. Ну не знаю я, как объяснить!

— Ты очень хорошо объяснил, Зогги. А сам как спишь?

— Я? Да что мне сделается… Ты же знаешь, я в отца пошел, мне только буривухи снятся изредка, а так-то вообще ничего. Зато отдыхаю хорошо.

— Ага, — кивнул я. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло с наследственностью!

— А что, всем в Гажине, кроме меня, снятся кошмары? — изумился Зогги.

— Всем не всем, но кое-кому — пожалуй.

Белый Клок неопределенно хмыкнул и тут же нахмурился:

— Детей надо бы отправить отсюда, раз так. Но куда? Не к тебе же?..

— Ну почему, ко мне как раз вполне можно, в крайнем случае. У меня теперь дворецкий хороший, есть кому присмотреть… Но думаю, не нужно их никуда отправлять. Я с этими кошмарами быстро разберусь. Завтра — послезавтра. В любом случае, больше времени у меня нет, а оставить все как есть я не готов.

— Тогда ладно, — тут же успокоился Зогги.

Он меня не первый день знал, а потому решил, что на меня можно положиться даже в таком непростом деле, как борьба с ночными кошмарами.

— А, да, — вдруг вспомнил он. — Тебя же наверное все новости интересуют, не только мое самочувствие? Так вот, сюрприз, сюрприз! Знаешь, кого я видел этой осенью в Гажине?

Я вопросительно поднял бровь.

— Лаздея Махикалу! — торжествующе объявил мой друг.

Я чуть камрой не подавился.

— Лаздея Махикалу? Которому не то что к Соединенному Королевству, а к любому берегу Хонхоны ближе, чем на пушечный выстрел, приближаться запрещено? Я-то надеялся, его уже благополучно продали в рабство где-нибудь на задворках Куманского Халифата… Но ты-то хорош, Зогги! Почему тут же не прислал мне зов и не рассказал эту новость?

— А я прислал тебе зов в тот же день, когда сам увидел его в порту, — он пожал плечами. — А ты сразу сказал, что сидишь в засаде, поэтому, если у меня не очень срочное дело, лучше поговорить о нем завтра. И я оставил тебя в покое. Засада — занятие серьезное, я же понимаю… А потом закрутился, забыл. Ну и ты не переспрашивал.

Когда я говорю приславшему зов, будто сижу в засаде, в одиннадцати случаях из дюжины это означает, что я играю в карты. Не так уж часто я позволяю себе это удовольствие и, конечно, не слишком люблю отвлекаться на всякие пустяки. Засада-то, честно говоря, Безмолвному диалогу как раз не помеха, но это мало кто понимает. А я пользуюсь общей неосведомленностью в свое удовольствие.

— Эх! А дело-то у тебя было вполне срочное, — вздохнул я, прикидывая, сумею ли укусить собственный локоть — а что еще теперь делать?

— Да ну, Джуффин. Какое же оно срочное? — искренне удивился Зогги. — Все же не Лойсо Пондохву видел, а всего лишь старину Лаздея. Я его, помнишь, от своего дома мигом отвадил? Так то я, мне же в ваши дела вообще соваться заказано было.

— Ох, Зогги, — вздохнул я. — Просто Лаздей прекрасно понимал, что с тобой лучше не связываться, потому что ты мой друг… Ладно, не будем спорить. Хорошо ты хоть сейчас это вспомнил. Покончу с делами и попробую поискать Лаздея, вдруг он еще тут. Холоми по нему плачет горючими слезами, я это с самого начала говорил, когда великий мудрец Нуфлин вдруг сделался великим же гуманистом и решил, что свободных камер в Холоми мало, поэтому пусть отправляется в изгнание.

Это был, как понимаете, довольно старый спор. И если бы только мой с Зогги! Лаздей Махикала был такой специальный хитроумный злодей, которого почти никто не принимал всерьез — кроме меня. Потому что я знал его гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Так уж вышло.

— Еще что-нибудь расскажешь мне, Зогги? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Вроде нечего рассказывать. Все-таки ко мне сюда по большей части простые люди ходят. А у них, в отличие от больших шишек, все более-менее в порядке. Кажется. Хотя…

— Ладно. А старая Манта жива-здорова? Давно ее видел?

— Давно. Нет у меня времени в гости ходить, ты же знаешь. А она меня навещать перестала.

— С начала зимы небось?

— Кстати, кажется, да. В День Середины Осени она ко мне точно заходила, и потом еще раз. И все.

— Ясно. Попробую сам ее разыскать, если так.

— Ладно. Заглядывай еще.