Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым

Провожать капитана в последний путь вышло около полусотни человек. После того, как черная ночь сменилась серым рассветом, за которым наступил серый сумеречный день, люди вышли хоронить Василия Михайловича Гуслякова. Траурная процессия медленно двигалась по закатанным в трехметровый слой снега улицам Надеждинска. Они шли к городскому стадиону, на котором было организовано кладбище. Четыре бойца военной дружины несли носилки, на которых покоился сшитый из парашюта мешок. Это и был гроб, в коем и покоились останки капитана.

Всем, кто вышел на похороны, было приказано взять с собой оружие. Ведь они находились на поверхности. А на поверхности могло всякое случиться. Впереди похоронной колонны двигался усиленный до пяти человек патруль. Они осматривали перекрестки и дома, мимо которых должны были пройти хоронившие. Все было спокойно. Только пару раз они спугнули несколько кабанов, нашедших убежища в заброшенных домах. И встретили молодого лося, который объедал труп волка на центральной улице. Это было жуткое и противоестественное зрелище, видеть, как травоядный лось поедает плотоядного волка. Однако зрелище уже не новое. Копать снег в поисках растительной пищи, травоядным бывало очень непросто, и они все чаще не брезговали и падалью. Патрульные прогнали лося и закидали изуродованный труп волка снегом.

Надетые на обувь людей снегоступы оставляли причудливые овальные следы. Следы от похорон, бывших на прошлой неделе, давно уже погребены прошедшими снегопадами и заметены метелями. Николай и Вячеслав шли позади процессии. Васнецов сквозь маячившие спины других людей смотрел на идущую за носилками с капитаном вдову. Она плакала. Ее поддерживали другие женщины, подвывавшие ей своим плачем, который должен был хоть немного утешить несчастную женщину, дав понять ей, что она в своем горе осталась не одна.

Варяг шел впереди братьев. Теперь на нем не было военного ватника с бушлатом, обтянутых поверх белым маскхалатом. На сей раз, на нем был спортивный и теплый комбинезон альпиниста, темно-синего цвета. Шапку он не одел. Как не натянул и капюшон. Слабый ветер, гуляющий между давно покинутых домов, лениво шевелил его давно не стриженные соломенные волосы. Обычно искатели очень редко стриглись и почти не брились, только иногда подправляя прическу и придавая бороде более эстетический вид. В рейдах такая растительность была необходима, поскольку не всегда удавалось найти или организовать место, где можно переждать ночь, погреться или укрыться от бури. Волосы были дополнительной защитой от стужи. Людям же, которые постоянно находились в общине, наоборот предписывалось оставлять поменьше шансов для появления вшей на их телах.

– Эх, Михалыч. Ну, как же ты так… – тяжело вздохнул Яхонтов.

– А ты разве не знаешь, что произошло? – тихо спросил его Сквернослов.

– Да знаю, конечно. – Искатель обернулся, не прекращая движения. – Просто в голове не укладывается. До сих пор поверить не могу, что его нет. А про все ваши последние истории, я уже в курсе.

– Про космонавтов слыхал?

– Конечно. И, чую, дело мне серьезное предстоит скоро.

– Какое дело? – спросил Николай.

– Загранкомандировка, – совсем невесело улыбнулся Варяг. Он чуть замедлил шаг и двигался теперь вровень с молодыми людьми.

– Уж, не на Аляску ли? – Сквернослов вопросительно уставился на искателя.

– Как догадался?

– Да мы были на совещании, когда этот вопрос подняли. Мы с Колей тоже в экспедицию хотим.

Николай удивился. Накануне Славик еще не горел желанием поддержать его затею. Но теперь он говорил с твердой уверенностью в своем решении. Васнецову это было приятно.

– Значит, решение нашлось само собой. – Кивнул Яхонтов.

– Какое решение? – Поинтересовался Васнецов.

– Понимайте это как хотите, но Басов мне сказал, что община не может себе позволить растрачивать профессионалов. Поэтому если экспедицию все-таки отправят, то с ней пойдет только один искатель, а не группа. И этот искатель, коим я и вызвался, кстати, может взять с собой двух толковых парней, но, только, не из числа военной дружины или моих коллег. Понимаете? А тут вы сами напрашиваетесь. Мне и агитировать никого не пришлось. Сегодня вечером, приходите ко мне в берлогу. Все обсудим.

– Нам в дозор сегодня с вечера в ночь, – вздохнул Сквернослов.

– Если вы твердо решились на участие в экспедиции, то я этот вопрос улажу с комендантом. В дозор вы не пойдете. Но если это пустой треп…

– Мы твердо решили, – перебил его Николай. Он почувствовал, что это единственный шанс найти себя в этой жизни. И им необходимо воспользоваться. Такой шанс бывает наверное только раз в жизни. И когда жизнь вся видится лишь в явных признаках своей бессмысленности, то за такой шанс надо хвататься обеими руками. Он почувствовал, что его мечты стать искателем, как отец, наконец, могут воплотиться в жизнь. И с первого своего рейда он должен будет не опустошать безжизненные здания ближайших городов, а отправиться на, быть может, самую важную миссию из всех возможных.

– Везет нам, братец, – Вячеслав толкнул его локтем в бок. – Про нашу драку все забыли из-за волков. А теперь и от дозора откосим…

Процессия пришла на стадион. Снег был расчищен на небольшом участке и вырыта неглубокая яма в грунте. Люди уже давно не делали гробы для покойных. Останки капитана так и опустили в окровавленном мешке из парашютной ткани. Вместо надгробия или креста, в могилы усопших клали гильзы, в которые запаивали написанные на клочке бумаги данные об усопшем и обстоятельства смерти. Быть может, случится невероятное и человечество когда-нибудь возродится. Тогда люди найдут эти могилы и достойно перезахоронят их. Тех, кто умер от жутких болезней. От радиации. От голода. От страшных морозов или нападения зверей либо подобных зверям людей. Достойно придадут земле тех, кто жил и боролся с последствиями недальновидности, беспечности и преступности своего утерянного мира, превратившегося в руины и мрак.

Провожавшие капитана люди обступили могилу. Среди них был и командующий, который всегда присутствовал на похоронах своих солдат.

– Друзья, – начал говорить он своим громовым басом, – Сегодня мы провожаем в последний путь, нашего надежного и смелого товарища, павшего в бою с чудовищем, которое породило в нашем израненном мире былая катастрофа. Он был настоящим офицером во времена мира. Никогда не сетовал на все тяжести и лишения военной службы. Он служил во имя Родины и нас с вами, друзья. Когда весь наш мир провалился в бездну, он оставался настоящим мужчиной, и верным присяге воином. Он не бросил свое подразделение. Не стал искать убежища, или возможности создания банды, как это делали многие в те трагические дни. Он стоял у истоков создания в нашем городе неприступной твердыни, защищающей, быть может, последний и единственный островок цивилизации и законности на нашей земле. Он всегда смело шел в бой, кто бы ни был врагом по ту сторону нашего вечного фронта в войне за жизнь. Но такова наша реальность. Мы боремся, и многие из нас гибнут. Погиб и наш товарищ, Василий Михайлович Гусляков. Верю я, что есть по ту сторону смерти рай для лучших из людей. Рай, который он заслужил по праву. И пусть эта холодная земля будет ему пухом. Пусть его прах обретет вечный мир. А душа отправится в царствие небесное. Спи спокойно дорогой Василий. Твоя жизнь продолжается в наших сердцах. – Генерал закончил говорить и бросил в яму горсть земли перемешанной со снегом. Один за другим, люди пришедшие провожать капитана, кидали в могилу эти горсти. Вдова медленно села на снег и пустыми, ничего не выражающими глазами смотрела на заполняющуюся яму. Потом она запрокинула голову и закричала. Другие женщины бросились к ней, пытаясь успокоить. Но она стала рваться к могиле.