Роберт Джордан - Огни Небес

Женщина в ливрее удалилась в конец комнаты — чтобы не слышать разговора, но видеть, когда нужно долить вина.

Отпив глоток, Моргейз промолвила:

— Давно мы с вами не виделись. Как ваш муж, здоров? Он с вами в Кэймлине?

Алтейма поспешно перекроила свои планы. Она не предполагала, что Моргейз известно о ее муже, но Алтейму всегда отличало умение менять задуманное на ходу.

— Когда я в последний раз видела Тедозиана, он был здоров. — Ниспошли Свет, чтобы он поскорее сдох. И чем быстрее, тем лучше. — Он в раздумьях, идти ли служить этому Ранду ал'Тору. Ведь этот шаг опасен, рискуешь не удержаться ни там ни тут и сорваться в пропасть. Почему же нет, раз лордов вешают, точно простых преступников.

— Ранд ал'Тор, — задумчиво промолвила Моргейз. — Однажды я с ним встречалась. С виду и не скажешь, что он назовет себя Возрожденным Драконом. Напуганный мальчишка-пастух, старающийся не показать своего страха. Однако, если подумать, он выглядел как человек, ищущий какого-то… выхода, спасения. — Ее голубые глаза будто всматривались во что-то. — Элайда предостерегала меня от него. — Она словно и не заметила, как выговорила последние слова.

— В то время Элайда была вашей советницей? — осторожно спросила Алтейма. Она знала, что так оно и было, потому-то во все эти слухи о разрыве верилось с трудом. Но нужно знать наверняка, правда ли произошел разрыв. — Теперь, когда она стала Амерлин, вы заменили ее другой?

Взор Моргейз вновь обрел остроту.

— Нет, не заменила! — В следующее мгновение голос опять смягчился. — Моя дочь Илэйн обучается в Башне. Она уже стала Принятой.

Алтейма замахала своим веером, надеясь, что на лбу у нее не выступили бисеринки пота. Если Моргейз сама еще не разобралась в своих чувствах к Башне, любое неверное слово грозит опасностью. Планы Алтеймы оказались на краю пропасти.

А потом Моргейз спасла и саму Алтейму, и ее планы:

— Вы говорите, ваш муж в растерянности и не может ни на что решиться в отношении Ранда ал'Тора. А вы сами?

Алтейма чуть не вздохнула облегченно. Пусть с этим Гейбрилом Моргейз ведет себя как наивная девчушка с фермы, но когда дело касается возможной опасности ее королевству или ее власти, здравый смысл при ней.

— В Твердыне, конечно, я внимательно за ним наблюдала. — Зароним семена, если надо. — Он способен направлять Силу, а мужчину, способного направлять, всегда следует опасаться. Тем не менее он — Возрожденный Дракон. Сомневаться нельзя. Твердыня пала, и тогда Калландор был в его руке. Пророчества… Боюсь, решать, как быть с Возрожденным Драконом, лучше другим, тем, кто мудрее меня. Я просто страшусь оставаться там, где правит он. Даже Благородной Леди Тира не сравниться в смелости с королевой Андора.

Золотоволосая женщина пронзила Алтейму испытующим взглядом, отчего та испугалась, уж не переборщила ли она с лестью. Кое-кому не нравится, когда им льстят в глаза. Но Моргейз просто откинулась на спинку стула и отхлебнула вина.

— Расскажите мне о нем. Об этом человеке, которому суждено спасти нас и, спасая, уничтожить.

Вот он, успех! Или, по крайней мере, первый шаг к успеху.

— Если оставить в стороне Силу, то все равно он — человек опасный. Пусть лежащий лев кажется ленивым, сонным, стоит ему напасть, и он весь мощь, быстрота и натиск. Ранд ал'Тор кажется простодушным, но не ленивым, наивным, но не сонным, а уж когда он нападает… У него начисто отсутствует должное уважение к положению человека в обществе, никакого почтения ни к кому. Я ничуть не преувеличила, говоря, что он лордов вешает. Он — рассадник анархии. В Тире, по введенным им новым законам, даже Благородного Лорда или Леди могут вызвать в суд, оштрафовать или, что еще хуже, заставить отвечать на обвинения какого-нибудь убогого крестьянина или жалкого рыбака. Он…

Алтейма продолжала, строго придерживаясь того, что считала правдой; когда нужно, она могла излагать правду так же живо и непосредственно, как и лгать. Моргейз потягивала вино и слушала. Со стороны можно было решить, что она сидит в непринужденной позе, предается праздности, но Алтейма видела по глазам королевы, как та ловит и впитывает каждое слово.

— Только поймите, — закончила рассказ Алтейма, — что я лишь затронула внешнее. Это поверхностный рассказ. О Ранде ал'Торе и его делах в Тире можно говорить часами.

— Мы найдем время поговорить, — сказала Моргейз, и Алтейма мысленно улыбнулась. Вот это точно успех. — Верно ли, — продолжила королева, — что он привел с собой в Твердыню айильцев?

— О да! Громадные дикари, лица у них почти всегда скрыты. И женщины, даже они готовы в любой момент убить. Бегали за ним, будто псы, устрашая всех, и похватали в Твердыне все, что им приглянулось.

— Я считала, это просто дикий слух, чистая выдумка, — размышляла вслух Моргейз. — Весь прошлый год ходили слухи об айильцах, но они двадцать лет не выходили из Пустыни, с самой Айильской Войны. Миру уж точно незачем, чтобы Ранд ал'Тор вновь спустил на нас айильцев. — Взгляд королевы опять обрел пронзительность. — Вы сказали «бегали». Они разве ушли?

Алтейма кивнула:

— Как раз перед тем, как я оставила Тир. И он ушел вместе с ними.

— С ними! — воскликнула Моргейз. — Я боялась, он сейчас в Кайриэне…

— У тебя гостья, Моргейз? Следовало бы известить меня, я должен поприветствовать ее.

В комнату вошел крупный, рослый мужчина; шитый золотом красный шелковый кафтан подчеркивал массивные плечи и широкую грудь. Алтейме незачем было видеть сияющее лицо Моргейз, чтобы понять: это и есть тот самый лорд Гейбрил. Об этом сказала уверенность, с которой он перебил королеву. Гейбрил поднял палец, и женщина в ливрее присела в реверансе и быстро вышла. И он не спросил у Моргейз разрешения отпустить ее слуг. Он был загадочно красив, просто неправдоподобно, и его красоту еще больше подчеркивали белые пряди на висках.

Согнав с лица всякое выражение, Алтейма нацепила минимально приветливую улыбку — в самый раз для престарелого дядюшки, не имеющего никакой власти, без всякого богатства и влияния. Пусть этот Гейбрил ослепителен, но, даже не принадлежи он Моргейз, он не тот мужчина, которым Алтейма попыталась бы манипулировать. Если только не останется иного выхода. От Гейбрила исходили волны могущества и силы и, наверное, даже большие, чем от Моргейз.

Гейбрил остановился возле Моргейз и привычным движением положил ладонь на ее обнаженное плечо. Она подвинулась, склонила голову, коснулась щекой его руки, но Гейбрил не сводил глаз с Алтеймы. Ей было не привыкать к взглядам мужчин, но эти глаза заставили ее встревожиться — слишком они были проницательны и видели многое, заглядывали глубоко, в самые сокровенные мысли.