Евгений Малинин - Магистр

– Мне очень нужно попасть во дворец Великого ханифа и встретиться с белем Оземом. И делаю я это совсем не ради удовольствия и не в целях мести. Хотя право на месть у меня имеется. И ты, мой друг, можешь мне очень помочь…

– Я готов… – сразу откликнулся Орзам.

– Господин, мальчик еще так слаб!… – одновременно с ним воскликнула Уртусан.

Я с улыбкой взглянул на обоих, а ответил пожилой встревоженной женщине:

– Во-первых, уважаемая, твой мальчик замечательно поправляется и вполне окреп, а во-вторых, я не потребую от него каких-то необычайных подвигов…

Затем я повернулся к Орзаму и объяснил:

– Я встречаюсь с белем Оземом завтра рано утром. Если сможешь, попробуй сегодня ночью пройтись по его снам. Неплохо было бы узнать, чем он живет и, кроме того, если удастся, поселить в его душе неуверенность… этакий иррациональный страх и необъяснимое сомнение. В общем, нарушить душевное равновесие. Как, сможешь, ученик?…

Орзам улыбнулся и ответил:

– Постараюсь…

– Ну вот и прекрасно, – улыбнулся я в ответ. – А сейчас отдыхай и набирайся сил. – Я еще раз провел ладонью по его лбу и полез обратно на передок повозки.

Наш уменьшившийся караван быстро продвигался вперед. Казалось, все караванщики поняли, что бель Хакум без сожаления бросит любого отставшего, лишь бы успеть дотемна в столицу. Правда, в такой близости от Сарканда напороться на разбойничью шайку было маловероятно, но тем не менее все старались удержаться в заданном темпе.

Вскоре вдали показался, быстро накатился и остался позади небольшой постоялый двор, где, по словам старого Ухтара, мы должны были ночевать. Пустынная степь, по которой двигался наш караван, как-то незаметно подстелила под колеса повозок и копыта верховых верблюдов сухую бурую пыль разбитой дороги. По ее краям стали возникать небольшие селения, состоявшие из довольно ветхих домишек. Вдалеке от дороги начали появляться рощицы и перелески.

Солнце склонилось уже довольно низко. Пыльная степная дорога превратилась в хорошо наезженный широкий тракт. Кроме нашего каравана, на ней появились и другие путешественники, в том числе много верховых на самых обычных лошадях. Очень часто по обочинам дороги попадались различного рода питейные и закусочные заведения. И все их опытный има Ухтар называл почему-то чайными. В порыве откровенности он поделился со мной своей мечтой – побывать в одной известной чайхане в Сарканде, где, по слухам, снова начал петь знаменитый поэт и музыкант Ширван.

Как только он назвал это имя, перед моими глазами снова встало пламя костра, над которым стояла Златка со сведенными за спиной руками, и юноша, падающий на мощеную площадь со стрелой в горле. А старик с восторгом рассказывал:

– Я слышал Ширвана только однажды, очень давно, когда он был совсем еще мальчишкой… Ты знаешь, Илия, Ширван не мог петь несколько последних лет, ему горло обожгли. И вот теперь он снова дает концерты. Говорят, какая-то девчонка с севера вылечила его горло. Просто невероятная история…

– Отчего же – невероятная, – через силу ответил я. – Именно так все и было… Только Ширван уже больше не выступает… И никогда не будет выступать. Замолк ваш «серебряный голос».

– Почему? – удивленно и недоверчиво спросил старик.

– Убили Ширвана…

– Кто?!

– Ханифские лучники. Девушку, которая его вылечила, по приказу беля Озема поставили на костер, а Ширван хотел ее освободить. Вот его и застрелили…

Има Ухтар повесил голову и замолчал. Он так больше ни слова и не сказал до самого въезда в город. Я не нарушал его молчания. Наконец, когда в вечерних сумерках показались городские ворота, я краем уха расслышал его тихий-тихий шепот, сложившийся в знакомое: «Мы спали и ели, мы ели и спали…»

Остановился караван на окраине города на маленьком постоялом дворе. Прежде чем мы успели слезть с повозки и размять затекшие от долгой и тряской дороги ноги, ко мне подскакал бель Хакум и предупредил:

– Завтра на восходе солнца я буду ждать тебя во дворе… Готовь камень… – И он тут же покинул караван, ускакав в центр города.

Има Ухтар остался во дворе заниматься устройством на ночь верблюда и повозки, а мы направились в дом. Там мы обнаружили маленького радушного человечка, оказавшегося хозяином этого заведения. Он быстро разместил нас по комнатам и пообещал «ханифский» ужин. Мне, собственно говоря, совершенно нечего было делать в отведенной мне каморке с одной узкой кроватью, поэтому я спустился в общий обеденный зал. Заняв место возле стойки, я попросил бокал легкого белого вина и принялся ждать обещанный ужин, от нечего делать разглядывая немногочисленных посетителей.

Постепенно в зале начали собираться путешественники, прибывшие с нашим караваном. Они занимали столики и обменивались веселыми замечаниями по поводу сегодняшней гонки. В общем-то все были довольны, что добрались до столицы на полсуток раньше. Наконец в зале появились и мои попутчики. Мы уселись за один столик и через несколько минут получили действительно великолепный ужин.

Орзам, несмотря на явное волнение, ел с отменным аппетитом. Я также отдал дань кухне нашего хозяина и его винному погребу, особенно уже попробованному мной белому вину. Разговор шел достаточно вяло и как-то ни о чем. Только в конце ужина я задал интересовавший меня вопрос:

– Орзам, когда ты думаешь попробовать?…

– Не раньше трех-четырех часов ночи… Именно в час черного козла людей посещают чистые сны…

– Чистые?… – не понял я.

– Чистыми мой учитель называл сны, в которых отображаются истинные устремления человека… Его подлинное лицо… До часа черного козла человек еще недостаточно погружен в сон и его сновидения носят поверхностный характер, отображают, как правило, события совсем недавнего прошлого. После часа черного козла спящий выходит из глубин сна и уже может контролировать сновидения. Опытный маг может даже почувствовать наличие в своем сне чужой воли…

– А можно мне присутствовать при твоем… опыте? – попросил я.

Юноша смущенно улыбнулся и ответил:

– Я сам хотел просить тебя посидеть рядом со мной. Мне может понадобиться помощь…

– Тогда я к трем часам подойду… – предложил я.

– Лучше к половине третьего. Как раз в это время колокол на главных часах отбивает вторую стражу.

После этого Орзам поднялся и в сопровождении своей кормилицы отправился в свою комнату. Мы с има Ухтаром посидели еще немного и также разошлись по своим комнатам.

Я понимал, что назавтра мне предстоит очень тяжелый день, и поэтому необходимо отдохнуть. Быстро раздевшись, я юркнул под одеяло, настроившись проснуться по удару часового колокола.