Макс Фрай - Властелин Морморы

– Я скорее расспрашивать тебя буду, чем рассказывать, – начал я. – Я в Гажине со вчерашней ночи и…

– Я чувствовал, что у нас в городе что-то не так, но неужели настолько, что ты помчался сюда в последнюю ночь года? – перебил меня Зогги. – Ну ничего себе дела!

– Именно. Собственно, меня интересует это твое “что-то не так”. Расшифруй.

– Да ну, чего тут шифровать… Так-то вроде все хорошо, спокойно, но шишки наши городские ходят мрачнее тучи. Смотреть на них тошно. И чем большешишка, тем хуже ее дела. Да ты сам сегодня на бургомистров поглядишь: хороши! Зеби Хипелосис сильно сдал. Был такой бодрый дядя, а теперь почти старик. Валда Кунык похудел вдвое, представляешь? Ну, увидишь, чего я расписываю… Приятель твой Голех, величайший Тайный сыщик этого грешного побережья, тоже хорош…

– Мой покойный приятель, – сухо сказал я.

– Ага, уже, значит. Ну, я не удивляюсь: к тому шло. Он сильно сдал. С начала зимы слонялся по городу как неприкаянный, дела забросил, говорить ни о чем не хотел, а ведь какой был шустрый и общительный, бедняга!.. Грустно это. И вообще тут стало грустно, Джуффин. И дети плохо спят, – неожиданно закончил он.

– Как это “плохо”? – насторожился я. – Кошмары им снятся?

– Да вроде нет. Не кричат, не плачут, не жалуются, одни в спальне оставаться не боятся. Но… Ну что я, не знаю, как спят нормальные, здоровые дети? У меня на глазах их вон сколько выросло, ты же помнишь. И эти отлично спали, хоть и плакали сперва из-за отца, а еще больше от страха, что их дядя заберет. Ну, поплакали и перестали. А в последнее время что-то не так. Днем-то они нормально себя ведут, дети как дети, веселые, дружные и жрут как индюшата, но спят как-то… Ну, как маленькие взрослые. Лежат в кроватках строгие такие, печальные и даже дышат как-то размеренно, солидно. Ну не знаю я, как объяснить!

– Ты очень хорошо объяснил, Зогги. А сам как спишь?

– Я? Да что мне сделается… Ты же знаешь, я в отца пошел, мне только буривухи снятся изредка, а так-то вообще ничего. Зато отдыхаю хорошо.

– Ага, – кивнул я. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло с наследственностью!

– А что, всем в Гажине, кроме меня, снятся кошмары? – изумился Зогги.

– Всем не всем, но кое-кому – пожалуй.

Белый Клок неопределенно хмыкнул и тут же нахмурился:

– Детей надо бы отправить отсюда, раз так. Но куда? Не к тебе же?..

– Ну почему, ко мне как раз вполне можно, в крайнем случае. У меня теперь дворецкий хороший, есть кому присмотреть… Но думаю, не нужно их никуда отправлять. Я с этими кошмарами быстро разберусь. Завтра – послезавтра. В любом случае, больше времени у меня нет, а оставить все как есть я не готов.

– Тогда ладно, – тут же успокоился Зогги.

Он меня не первый день знал, а потому решил, что на меня можно положиться даже в таком непростом деле, как борьба с ночными кошмарами.

– А, да, – вдруг вспомнил он. – Тебя же наверное все новости интересуют, не только мое самочувствие? Так вот, сюрприз, сюрприз! Знаешь, кого я видел этой осенью в Гажине?

Я вопросительно поднял бровь.

– Лаздея Махикалу! – торжествующе объявил мой друг.

Я чуть камрой не подавился.

– Лаздея Махикалу? Которому не то что к Соединенному Королевству, а к любому берегу Хонхоны ближе, чем на пушечный выстрел, приближаться запрещено? Я-то надеялся, его уже благополучно продали в рабство где-нибудь на задворках Куманского Халифата… Но ты-то хорош, Зогги! Почему тут же не прислал мне зов и не рассказал эту новость?

– А я прислал тебе зов в тот же день, когда сам увидел его в порту, – он пожал плечами. – А ты сразу сказал, что сидишь в засаде, поэтому, если у меня не очень срочное дело, лучше поговорить о нем завтра. И я оставил тебя в покое. Засада – занятие серьезное, я же понимаю… А потом закрутился, забыл. Ну и ты не переспрашивал.

Когда я говорю приславшему зов, будто сижу в засаде, в одиннадцати случаях из дюжины это означает, что я играю в карты. Не так уж часто я позволяю себе это удовольствие и, конечно, не слишком люблю отвлекаться на всякие пустяки. Засада-то, честно говоря, Безмолвному диалогу как раз не помеха, но это мало кто понимает. А я пользуюсь общей неосведомленностью в свое удовольствие.

– Эх! А дело-то у тебя было вполне срочное, – вздохнул я, прикидывая, сумею ли укусить собственный локоть – а что еще теперь делать?

– Да ну, Джуффин. Какое же оно срочное? – искренне удивился Зогги. – Все же не Лойсо Пондохву видел, а всего лишь старину Лаздея. Я его, помнишь, от своего дома мигом отвадил? Так то я, мне же в ваши дела вообще соваться заказано было.

– Ох, Зогги, – вздохнул я. – Просто Лаздей прекрасно понимал, что с тобой лучше не связываться, потому что ты мой друг… Ладно, не будем спорить. Хорошо ты хоть сейчас это вспомнил. Покончу с делами и попробую поискать Лаздея, вдруг он еще тут. Холоми по нему плачет горючими слезами, я это с самого начала говорил, когда великий мудрец Нуфлин вдруг сделался великим же гуманистом и решил, что свободных камер в Холоми мало, поэтому пусть отправляется в изгнание.

Это был, как понимаете, довольно старый спор. И если бы только мой с Зогги! Лаздей Махикала был такой специальный хитроумный злодей, которого почти никто не принимал всерьез – кроме меня. Потому что я знал его гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Так уж вышло.

– Еще что-нибудь расскажешь мне, Зогги? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Вроде нечего рассказывать. Все-таки ко мне сюда по большей части простые люди ходят. А у них, в отличие от больших шишек, все более-менее в порядке. Кажется. Хотя…

– Ладно. А старая Манта жива-здорова? Давно ее видел?

– Давно. Нет у меня времени в гости ходить, ты же знаешь. А она меня навещать перестала.

– С начала зимы небось?

– Кстати, кажется, да. В День Середины Осени она ко мне точно заходила, и потом еще раз. И все.

– Ясно. Попробую сам ее разыскать, если так.

– Ладно. Заглядывай еще.

– Ага, – кивнул я и направился к выходу.

– Джуффин! – окликнул меня Зогги.

– Что?

– Не “ага”, а заглядывай. Я знаю, что у тебя мало времени. Но ты же не я, ты же Темным Путем ходишь. Выходит, тебе все равно, в каком трактире ужинать: возле дома на углу или тут у меня. Верно? – и он дважды стукнул себя по носу указательным пальцем.

Это наши фирменные кеттарийские штучки, специально придуманные, чтобы чужаки не поняли про нас главное: мы твердо знаем, что два хороших человека всегда могут договориться, а если не получается, то и грош им цена.

Я тоже прикоснулся пальцем к носу, кивнул, улыбнулся и вышел. Хотя будь моя воля, я бы еще часок с ним посидел, несмотря даже на дрянную камру, которую все же время от времени приходится прихлебывать. Потому что самолюбие Зогги – это святое. Надо его щадить.