Глен Кук - Суровые времена. Тьма

Под этим подразумевались залитые багровым светом холмы.

— Счас сбегаем, посмотрим, — парировал Гоблин.

На фоне багряного неба возник сгусток тьмы. Фигуры людей окунулись в него — и вспыхнули, загорелись, словно яркие, но недолговечные звезды. Почти в тот же миг земля содрогнулась, порядочно встряхнув город. Меня тут же сшибло с ног.

— Да, пожалуй ты прав, недомерок, — заметил Одноглазый, — В игру вступил кто-то, вовсе нам не известный.

Две-три вороны неподалеку от нас понеслись в темноту, судорожно хлопая крыльями и истерически хохоча.

— Сюрпризы, сюрпризы, — проворчал я. — Ерунда всякая, шум да гром на холмах… Давайте-ка, ребята, говорите. Кто это? Остальное даже такой пень, как я, сможет домыслить сам. Так — кто же?

— Мы этим займемся, — посулил Одноглазый. — Может, сейчас и начнем, если только ты отвалишь куда-нибудь и дашь спокойно работать. Давай, недомерок.

Одноглазый со своим жаболиким дружком принялись за работу, а я обратил внимание на суматоху, до сих пор царившую в Деджагоре.

К тому времени, наверное, тысячи тенеземцев успели перебраться через стену. По всему городу полыхали пожары. Я спросил Тай Дэя:

— Вашим людям пожары не повредят?

В ответ он пожал плечами.

Да, этого парня не назовешь болтуном…

27

Ночи больше не было. Огни горели повсюду. Горел лагерь после обстрела окруженных артиллеристов Могабы. Горел город, зажженный солдатами Хозяина Теней. А уж над холмами полыхал целый океан огня, вздымавшийся внезапными извержениями вулканов — или же выбросами силы, равных коим по мощности мы не видывали с тех пор, как Отряд ввязался в войну с темными властителями империи Госпожи. Словом, для полуночного часа света было многовато.

— Далеко еще до рассвета? Кто-нибудь может сказать?

— Далеко, — проворчал Бадья. — Даже чересчур. Ты что, вправду думаешь, будто нынче ночью кто-то озаботился следить за временем?

Давным-давно, несколько веков назад, то есть еще утром, Одноглазый, или Гоблин, или еще кто-то там заметил, что рассвет — цель слишком отдаленная, чтобы питать надежды дожить до нее. Вот как низко пал уровень общего оптимизма…

Тут прибыли гонцы. Хороших новостей не принес ни один. В город проникло неисчислимое количество солдат южан с приказом добраться до нас, уничтожить и двигаться далее вдоль стены и по самой стене, пока не вернутся туда, откуда начали. Однако нюень бао им в том не содействовали. Мои ребята — также. Так что нападающие просто шатаются по городу, вредя, где могут, пока кто-либо не убьет их.

И действия их против джайкури, укрывшихся в домах в надежде остаться незамеченными (несмотря на весь опыт общения с Хозяевами Теней), возымели некоторый успех. Впрочем, не стоит винить их за то, что не вышли помочь нам. Умирать никому не охота. А Могабе не стоит удивляться, если кое-кто из негодяев, впущенных им в город, повернет против него.

Наши удерживали позиции. Иллюзорные двойники доводили противников до отчаяния — те никак не могли отличить, кого следует опасаться. Однако главная причина нашей стойкости — отсутствие выбора. Бежать — некуда.

Тенекрут не оказывал помощи своим. Он до сих пор болтался среди холмов, намереваясь раскрыть тайну лично. Ясное дело, необходимость выбирать из двух целей пришлась ему не по нраву.

На фоне багряных сполохов появился отряд всадников, возвращавшихся с холмов. Хозяина Теней среди них видно не было.

— Гоблин! Одноглазый! Куда вы подевались?! Что там с Тенекрутом?

Гоблин появился почти сразу. От него за версту разило пивом. Значит, они с Одноглазым запрятали несколько галлонов где-то неподалеку. Надежды мои он свел на нет моментально:

— Жив он, Мурген, жив. Разве только штаны потерял.

И захихикал, мерзавец.

— Вот пакость, — пробормотал я.

Этот жабеныш успел здорово нагрузиться своим самодельным пивом. Если и Одноглазый таков, то остаток ночи может стать весьма интересным. Эти двое вполне способны забыть обо всем и возобновить вражду, тянущуюся уж сотню лет. Когда они в последний раз напились и затеяли свару, так целый квартал выжгли.

Внук глашатая все это время торчал в тени, наблюдал. Словно одна из этих треклятых ворон. Каковых, кстати, вокруг заметно прибавилось.

С улицы к нам начал подниматься старикашка Сопатый. Ему пришлось присесть и отдохнуть по пути наверх. Он сипел, кашлял и отхаркивался кровью. Родом он был из тех же земель, что и Одноглазый. Больше меж ними не было ничего общего — разве что любовь к пиву. Сопатый, видимо, тоже пару раз навестил бочку.

Пока я оглядывал город, он-таки добрался до верха и теперь пытался оповестить нас, насколько же в действительности плохи наши дела. На нас пока что не слишком нажимали.

Сопатый всхрипнул, откашлялся и сплюнул.

У подножия холмов вспыхнула еще порция багровых сполохов, высветившая две громадные тени. Несомненно, то были силуэты Вдоводела и Жизнедава, ужасающих альтер эго, созданных Госпожой для себя с Костоправом, дабы напугать тенеземцев до медвежьей болезни.

— Не может быть, — сказал я нашим плохоньким ведунишкам.

К этому моменту вернулся и Одноглазый. Одной рукою поддерживая Сопатого, которого, похоже, скрючил приступ астмы одновременно с разыгравшейся чахоткой, другой он держал нечто вроде жерди, завернутой в тряпки.

— Это, — продолжал я, — не могут быть Костоправ с Госпожой. Я собственными глазами видел их гибель.

Горстка всадников приближалась к городу. И среди них — сгусток тьмы, — то есть не кто иной, как Тенекрут. Впрочем, у него имелись свои дела — он был окружен багровыми огнями, от коих постоянно отмахивался.

Южане, едва сообразив, что хозяин возвращается в дурном расположении духа, возобновили атаку.

— Не знаю, не знаю, — протянул Гоблин. Судя по голосу, страх начисто вышиб хмель из его головы. — Того, что в доспехе Жизнедава, я вообще не ощущаю. Хотя мощность у него — потрясающая.

— Госпожа утратила силу, — напомнил я.

— А другой воспринимается совсем как Костоправ.

Не может быть…

— Могаба… — наконец выдавил Сопатый.

Несколько наших плюнули при упоминании этого имени. У всех, похоже, уже сложилось мнение насчет нашего бесстрашного воеводы.

К отряду Тенекрута протянулась тонкая багровая нить. Тенекруту удалось парировать ее, однако половину его отряда словно корова языком слизнула. В воздух взметнулись ошметки тел.

— Ети-и-ит-твою!.. — вырвалось у кого-то.

И краткая реплика сия с завидной точностью описывала общее настроение.