Кертис Джоблинг - Бросок акулы

Фрай вздохнул.

– Этому никогда не бывать, и вам это хорошо известно, – сказал он. – Позвольте нам уйти, милорд, я умоляю вас. Мы разбиты, мы беспомощны.

– Сейчас Медведи – раненные, загнанные в угол звери, это я понимаю, но спустя какое-то время они оправятся, залечат раны, и что тогда? Они никогда не вернутся? Оставят меня главой Стурмланда, правителем их собственного народа? – покачал головой Гектор. – Нет. Поэтому все нужно решить сейчас, чтобы избежать неприятностей в дальнейшем. Итак, они должны прибыть ко мне – Генрик и Берган. Безоружными, без сопровождения, и поклониться мне, принеся клятву верности. Таковы мои условия. Таково мое единственное требование.

Фрай пристально посмотрел на Гектора.

– И ничто не может заставить вас его изменить? – спросил он.

Гектор лишь грустно улыбнулся в ответ.

– За этими стенами полыхает война, – усталым голосом сказал Фрай. – Пока вы сидите в этом дворце, мужчины и женщины сражаются и умирают за свободу Лиссии. Лорды-коты не остановятся, когда победят нас. Следующими будете вы. Эти городские стены сделаны на века – я знаю, я сам родился внутри этих стен, – но и они не смогут вечно сдерживать Лукаса. И что за жизнь ожидает вас в осажденном городе? Вы станете узником, Гектор.

– Я действую исключительно ради светлого будущего, Фрай, – ответил Гектор, покачивая перед стурмландцем своим черным пальцем. – Ради будущего, в котором лорды-кабаны не будут больше верлордами второго сорта, а лордов-воронов перестанут считать птичьим отребьем. Таким станет новый порядок в Лиссии, ее новая иерархическая лестница. Вам не следует недооценивать ни наших собственных возможностей, ни тех сил, которые я могу призвать на помощь.

Фрай посмотрел на мумифицированную руку Гектора, и его замутило.

– Когда-то вы были благородным уважаемым юношей, – сказал он. – Сможете ли снова стать таким же?

– Я по-прежнему… хороший человек, – заикаясь, возразил Гектор. Ринглин пристально смотрел на него, спокойно кивая головой.

– Вы убили Бо Карвера, или как минимум это сделал ваш слуга, – сказал Фрай, глядя на телохранителя лорда-кабана. – Вы и бедную Пик готовы были убить. Ребенка…

– Она жива? – удивленно воскликнул Гектор. – Очень рад это слышать. Я… очень сожалею о том, что здесь произошло.

– Да, она выжила, несмотря на старания ваших головорезов. Пик повезло, мы нашли ее в снегу, замерзшей до полусмерти. Она рассказала нам о том, что случилось. Я не поверил бы ей, если бы мы не видели всего этого собственными глазами. Это вы приказали своим уграм атаковать нас, когда мы возвращались в город? Что заставило вас сделать это?

«Тонко выбирает слова, – хихикнул Винсент-бес. – Хватит слушать этого идиота, братец. Позволь Воронам поработать над ним. Пусть оторвут ему голову и перебросят через городскую стену. Ты проявляешь слишком много сострадания».

– Для меня совершенно очевидно, что Семиземелье нуждается в деятельных верлордах, – сказал Гектор, пытаясь оправдать себя. – А Совет Волка бездействует, он потерял свою силу после исчезновения Дрю.

– Совет Волка был собранием хороших, пылко увлеченных своим делом людей! – возразил Фрай.

– Совет Волка вообще тут ни при чем, – сказал лорд-кабан, пытаясь увести разговор в сторону.

– Но, милорд, до вас же наверняка доходили слухи о том, что Дрю вернулся? – спросил стурмландец. – Нам об этом тоже рассказывали гвардейцы Льва и стрелки Мюллера, которых мы подбирали ранеными на поле боя. Ваш друг жив, барон.

Гектор улыбнулся настолько спокойно, насколько это ему удалось.

– Ринглин и Айбел, я хочу, чтобы вы лично проводили генерала до выхода из города. Проследите за тем, чтобы парламентеру возвратили оружие и не причинили никакого вреда. – Гектор отдал честь генералу в сером плаще и добавил: – Рад был видеть вас, Рейбен Фрай. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся, когда вы приведете в тронный зал Айсгардена лордов-медведей, готовых встать передо мной на колени и просить моего снисхождения.

Двое головорезов-телохранителей лорда-кабана подхватили Фрая под руки и бесцеремонно повели к выходу из зала. Вороны недовольно ворчали и смотрели вслед парламентеру – все, кроме Флинта, который сердито уставился на Гектора.

– Ты слабак. Такое милосердие тебе боком выйдет.

– Это не было милосердием. Он пришел умолять меня о помощи, но не получил ровным счетом ничего.

«Ворону ты можешь врать сколько угодно, но со мной это не пройдет, – прошипел бес на ухо Гектору. – Ты действительно слишком снисходителен к своим прежним дружкам. Слушай лорда-птицу, братец, он тебе дело говорит».

Магистр отошел от тронного возвышения, протолкался сквозь толпу и направился в Костяную башню. Ему было необходимо привести в порядок мысли, подышать свежим воздухом, побыть одному, подальше от Воронов с их грубыми выкриками.

«Выкрики-то у них, может быть, и в самом деле очень грубые, но ведь они правы, Гектор. Медведь и его люди теперь не должны значить для тебя ровным счетом ничего».

– Доброта сможет убить тебя быстрее, чем серебро. Какие бы чувства ты ни испытывал до сих пор к этим людям, ты должен похоронить их, Черная Рука! – крикнул Флинт вслед уходящему барону и добавил, выхватывая из ножен ятаган: – Покуда они сами не похоронили тебя.

Глава 5

Ухажер

В слабом свете раскачивающейся лампы Уитли взглянула на себя в зеркале и ужаснулась тому, что увидела. Во-первых, надетое на ней платье. В такие платья она сама одевала в детстве кукол. Оно было кричаще-ярким, с массой кружавчиков, рюшечек, плиссированных складочек и ленточек. Кошмар какой-то! Пусть Уитли и не была придворной дамой, как Гретхен или другие лиссийские верледи, но все равно знала, что сейчас модно в Хайклиффе, а что нет. Такие платья перестали носить давным-давно, уже и не припомнить, когда именно. От платья воняло плесенью и нафталином – этот запах комком стоял в горле Уитли. Само же платье кто-то разложил у нее на кровати, и оно лежало там, ожидая ее пробуждения.

Гораздо лучше обстояло дело с раной в спине – она благодаря удивительным способностям, которыми, как и все оборотни, обладала Уитли, уже затянулась. Об Уитли кто-то позаботился, но она не имела ни малейшего понятия, кто именно. Уитли проснулась со страшной головной болью. Почему? Об этом поведали ей стоявший на туалетном столике флакон и пустой стакан рядом с ним. Она взяла флакон, понюхала его и закашлялась от сладковатого лекарственного запаха.

Интересно, надолго ли ее усыпили с помощью этого снадобья и зачем? В лекарственном сне она могла провести и несколько недель, однако, судя по состоянию раны на спине, проспала всего сутки, от силы двое. Уитли слегка взмахнула руками – пышные рукава дурацкого платья затрепыхались словно бабочки. Вид у нее, конечно, идиотский, но сейчас не до этого. Больше всего Уитли волновал сейчас Дрю – где он и что с ним?