Елена Малиновская - Проклятье рода

Книг в комнате почти не осталось. Лишь изредка на полках, покрытых толстым слоем пыли, можно было увидеть одинокий томик, по каким-то причинам не приглянувшийся ворам.

— В таком виде я и застал дом, когда вернулся, — печально произнес Гилберт. — Стоит ли говорить, что все драгоценности бабушки, а их, поверьте, было немало, тоже исчезли.

— Почему вы не обратились к властям? — потрясенно спросила я, оценив масштабы бедствия. — Наверняка книги были с экслибрисом.

— Естественно. — Гилберт невесело хмыкнул. — Но что толку? Понимаете ли, уважаемая найна, возраст губительно сказался на памяти моей бабушки. Я не должен был оставлять ее одну, но в момент моего отъезда в ее поведении лишь намечались некоторые странности. Однако к моменту возвращения, так сказать, блудного внука моя бабушка стала совершенно другим человеком. Она практически потеряла память. Более того — уверена, что библиотека в полном порядке, поэтому не позволяет мне снять вывеску. Много раз я пытался сделать это, но потом возвращал все на круги своя, поскольку у бабушки начинались настоящие судороги, когда она видела фасад без этой издевательской надписи. Благо, что ее закадычные подружки, убедившись, что поживиться здесь больше нечем, теперь не приходят. Иногда, правда, на нее снисходит некоторое просветление, и она убеждает меня, что раздарила книги сама. Полагаю, определенная доля правды в этом есть. Бабушка всегда отличалась повышенной щедростью. Если ее просили — могла отдать последний медяк из кошелька. Правда, уже через миг она начинает обвинять меня в воровстве. А еще через секунду вообще забывает, о чем шла речь. Да что там, посмотрите на нее — и сами все поймете.

Я украдкой покосилась на владелицу библиотеки, которая замерла чуть поодаль от меня. Она словно отключилась, заснула с открытыми глазами, уставившись на ближайший стеллаж. И я невольно содрогнулась, заметив, что из уголка ее морщинистого рта свисает тонкая белесая нитка слюны. Возникла неловкая пауза. Я не знала, что сказать, а Гилберт просто молчал, угрюмо разглядывая опустевшую комнату. Наверное, вновь переживал в уме свои потери и обиды.

Вдруг позади громко хлопнула входная дверь, и звонкий девичий голосок воскликнул:

— Найн Гилберт, я вернулась! Надеюсь, наша любимая нейна Амалия хорошо себя вела?

— Это Габби, — пояснил мне Гилберт. На какой-то неуловимый миг запнулся и поправился: — Точнее, Габриэль. Помогает мне присматривать за бабушкой.

— Нейна Амалия, где вы? — позвала от дверей незнакомая мне Габби.

— Мы в библиотеке, Габби! — откликнулся Гилберт. Покосился на меня и добавил с ядовитым сарказмом: — Видишь ли, у нас посетительница, которую обманула вывеска.

— О, так в Аерни приехал кто-то новенький? — удивилась Габби, и по коридору рассыпалась дробь ее каблучков. — Гости у нас настоящая редкость.

Спустя миг я наконец-то получила возможность увидеть обладательницу столь приятного голоса. Ею оказалась невысокая миниатюрная сероглазая блондинка. Вряд ли она была старше меня или Гилберта — скорее наша ровесница, может быть, на год-два младше.

Девушка радушно улыбнулась мне и протянула руку для приветствия. Удивительно сильные пальцы на пару мгновений обхватили мою ладонь, затем разжались.

— Хлоя, — представилась я, вспомнив, что запамятовала это сделать раньше. — Найна Хлоя Этвуд.

— Этвуд?! — в едином возгласе слилось сразу два голоса. Габби и Гилберт переглянулись, и дальше продолжил уже парень: — Получается, вы из рода Этвудов?

— А вы знали Элизу Этвуд? — невежливо вопросом на вопрос ответила я.

— Это долгая история, — уклончиво проговорил Гилберт. Посмотрел на нейну Амалию, которая по-прежнему с отсутствующим видом опиралась на клюку, уйдя в какой-то свой мир, невидимый окружающим.

— Я отведу ее наверх, — моментально отозвалась Габби. — Уложу в кровать и дам успокаивающего отвара. Пусть отдохнет. А вы пока побеседуйте.

После чего осторожно положила руку на плечо словно замечтавшейся старушки.

Ее прикосновение привело Амалию в чувство. Она растерянно моргнула и принялась затравленно озираться по сторонам, явно не понимая, как здесь очутилась.

— Пора подавать чай, — скрипуче прозвучал ее голос. — Скоро придут мои подруги. Я всех пригласила, чтобы обсудить новую книгу…

— Конечно, нейна Амалия, — спокойно проворковала Габби, с невероятной легкостью разворачивая старушку к дверям. — Пойдемте наверх. Там уже ждут вас.

Владелица разгромленной библиотеки мазнула по мне ничего не выражающим взглядом. Неожиданно растянула губы в ухмылке.

— А, так вы, милочка, внучка шалуньи Элизы…

— Правнучка, — поправила я, почти не удивившись этой ошибке. Привыкла уже, что о существовании дочери Элизы — Вивьен — мало кто знает. — У Элизы была дочь, которая и родила моего отца — Кристиана Этвуда.

— Кристиан… — На лице старушки отразилась отчаянная попытка вспомнить, о ком я говорю: — Кристиан… Кристиан… И Вивьен. Вивьен я помню. Красавицей росла. А Кристиан…

— Вы вряд ли его знали, — поспешила я ей помочь. — Мой отец воспитывался в закрытой школе и редко бывал здесь. Да и погиб в достаточно юном возрасте.

— Бедная Элиза, — вдруг внятно и отчетливо проговорила Амалия. — Альтис забрал у нее всех, кого она любила.

— Пойдемте, — уже настойчивее повторила Габби, заметив, как от последней фразы я вздрогнула. — Нейна Амалия, вам надо отдохнуть. — Потянула ее в коридор, но старушка уперлась клюкой в пол, не позволяя сдвинуть себя с места.

— Тьма охотилась за ней, — зловеще прокаркала она. — Тьма всегда кружилась за ее спиной. Знаешь, милочка, как сильно Элиза боялась ночи? Особенно когда на небе царила полная луна.

— Гилберт. — Габби умоляюще оглянулась на молодого человека. — Я одна не справлюсь.

— Постойте здесь, найна Хлоя, — отрывисто бросил мне юноша. Болезненно усмехнулся: — Все равно в нашем доме больше нечего брать.

Кровь резко прилила к лицу. Он что, намекает, будто я могу что-нибудь украсть из этой так называемой библиотеки? Но сказать я ничего не успела. Гилберт уже сорвался с места и бережно подхватил свою бабушку под другую руку, помогая девушке увести ее.

— Элиза была проклята! — продолжал звенеть в коридоре крик безумной старухи. — Весь род Этвудов проклят! Вивьен сбежала в монастырь, но и там ее настигло возмездие. Беги отсюда, девочка! Беги, пока не поздно!

Казалось, эти крики никогда не стихнут, но наконец Амалия замолчала, и воцарилась долгожданная тишина. Видимо, Гилберту все же удалось затащить бабушку в ее комнату. Однако отзвук ее мрачного пророчества еще долго звучал эхом в моих ушах.