Вадим Панов - Тень Инквизитора

— Не стоит благодарности, — махнул рукой Хам-Эй. — Мы же друзья.

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.

Москва, Ленинградский проспект,

18 сентября, четверг, 20:34.

Тонкие линии металлических конструкций, изящно изогнутое стекло, футуристические светильники, кожа, пластик, снова стекло и сталь — кабинет Сантьяги преобразился полностью, и только три вещи остались в нем от прежней обстановки: три гениальных полотна Аркадия Ивова. Правда, им пришлось сменить рамки, но антураж не был способен повлиять на мощную энергетику холстов. И именно возле них стоял князь, когда переодевшийся в легкие белые брюки и свободную сорочку комиссар вернулся в кабинет.

— Понравились?

— Я заберу их у тебя. Распорядись.

— Не продаются, — покачал головой Сантьяга. Из-под капюшона долетело недовольное сопение повелителя Нави.

— Полотна не подходят к новой обстановке. Даже с другими рамочками.

— Не продаются, — повторил комиссар. — Но я разрешаю вам приходить и смотреть на них в любое время.

Фигура в черном плаще медленно прошлась вдоль нового стола Сантьяги, пару мгновений провела у настенного светильника, слегка поблескивающего платиной, и остановилась у модерновой полочки.

— Пытаетесь выразить свое восхищение? — осведомился комиссар. — Лично я весьма доволен работой Усама Турчи. Прекрасный дизайнер.

— И во сколько обошлись Великому Дому твои забавы?

Нав остается навом, даже будучи князем.

— Я не обидел Торговую Гильдию, — скупо ответил Сантьяга. — Вы дожидались меня, чтобы проверить смету?

— Я думал насчет нашего разговора.

— Неплохое занятие, — одобрил комиссар. — Вам потребовалась помощь?

— Сантьяга, — голос князя прозвучал чуточку утомленно. — Иногда я от тебя сильно устаю.

— У меня отличное настроение, — объяснил комиссар. — Я отправляюсь в путешествие.

На этот раз повелитель Нави издал нечто среднее между стоном и хрипом. Прозвучал звук сдавленно, вызвав легкое удивление Сантьяги.

— У нас назревает кризис.

— Вы запретили мне предпринимать что-либо, — напомнил комиссар.

— Когда ты вернешься?

— К сожалению, скоро. Уверен, вы не успеете наломать дров.

Князь неожиданно откинул капюшон, и пронзительный взгляд его желтых, глубоко запавших глаз устремился на Сантьягу.

— Надеюсь, ты хорошо понимаешь ситуацию?

— Когда-нибудь было иначе?

Повелитель не нашел что возразить. Он мрачно оглядел вызывающе белую, невозможную для нава, одежду комиссара, презрительно царапнул когтем стекло футуристической полки и поинтересовался:

— Патриарх действительно болен?

— В его возрасте любая мелочь способна привести на больничную койку. Наше сканирование не обнаружило каких-либо опасных симптомов, но в плохом самочувствии чела нет ничего странного.

— Его не могли отравить? Или воздействовать при помощи магии?

— Вы забываете, что патриарха охраняют монахи Забытой пустыни.

— Что показало твое сканирование?

— Никаких следов внешнего воздействия.

— Это хорошо. — Князь отвернулся. — Тем не менее, ты увязываешь активность Курии с болезнью патриарха?

— Да, — кивнул комиссар. — Я уверен, что связь существует. Союз ортодоксов борется за власть в церкви.

— Это могут быть простые человские игры.

— Тогда почему они не действуют в Москве? — Сантьяга улыбнулся и поправился: — Не действовали в Москве?

— Это только твои подозрения.

— Союз торопливо стремится к широкой известности, и его главные ходы впереди, — комиссар прищурился. — Через неделю, максимум через две он получит, что хочет, но перестанет вызывать живой интерес публики. Он станет просто известной организацией. Проанализировав деятельность Курии, я пришел к выводу, что ее лидеры ждут от рекламной акции другого. Они проявляют активность, желая добиться чего-то определенного. Отсюда следует вывод: ближайшие дни принесут нам немало сюрпризов, возможно — неприятных.

— А Забытая пустынь, по твоим словам, пребывает в своем нормальном полусонном состоянии… Ее нынешний лидер не амбициозен?

— Лидеры Забытой пустыни не бывают амбициозными, — заметил Сантьяга. — Монахи очень щепетильны в этом вопросе.

— Церковь стоит слишком близко к Тайному Городу. — Князь подошел к полотну, изображающему цунами — На расстоянии удара. Немедленно сообщай мне о любых событиях, связанных с Союзом ортодоксов.

— Обязательно. — Комиссар надел солнцезащитные очки. — Вы уходите или еще полюбуетесь МОИМИ картинами?

— Может, ты скажешь, куда собрался?

— Кортес выманил у приставников галеон, полный золота инков. Я еду на вскрытие.

— Зачем?

— Любопытно.

Украина, Киев, аэропорт «Борисполь»,

18 сентября, четверг, 20:57.

Он запрещал себе думать о том, правильно ли поступил — поступить иначе он не мог. Просто не мог, этим все сказано. А сомнения теперь бессмысленны и вредны, ибо любая нерешительность, любое замешательство грозят смертью. Иван понимал, что Глеб его не простит. И уж тем более Hyp, зубастый карлик с бесцветными глазами, карикатурно копирующий манеры хозяина. Он мог быть хорошим шутом, но предпочел стать псом, умным и безжалостным, и не успокоится, пока не сомкнет клыки на шее отступника.

Иван помешал ложечкой чай и сделал большой глоток. Заварка, конечно, отвратительна, дешевый пакетик, зато крепкая. Хазаров любил хороший чай, разбирался в нем, отдавая предпочтение черному, цейлонскому, но с обязательными добавками трав. Многочисленных сибирских трав, придающих напитку невероятный аромат. Или ягод. Облепиха, клюква, брусника… Чаи, которые делал Иван, восхищали. Случалось, что Глеб, отложив все дела, прилетал в Читу только для того, чтобы опустошить с Иваном самовар-другой великолепного напитка, поговорить по-дружески или просто помолчать, наслаждаясь короткими минутами покоя и умиротворения.

Теперь Глеб хочет его убить…

Последние два месяца они жили вместе с Иваном в небольшой избушке на окраине Читы, хотя обычно вновь прибывшие проповедники не задерживались в штабе координатора больше недели. Хазаров определял для них территорию, подыскивал жилье и отправлял работать на благо Курии, нести пастве Слово Божие. С этими двумя получилось иначе. Антон Городов и Миша Кузьмин, хорошие ребята и перспективные маги. Когда-то их отыскал и привел в Союз ортодоксов сам Иван, помог увидеть силу, осознать свои способности, отправил в Дальний скит… Через два года Антон и Миша вернулись к Ивану совсем другими людьми.