Елена Звездная - Дочь воина, или Кадеты не сдаются

Я зажмурилась, стараясь привыкнуть к свету, и в то же время скривилась, потому как крики оглушали. Звон оружия и крики. Крики и звон оружия! Такое ощущение, что я только что не космический корабль покинула, а вылезла из лодки в обществе первобытных варваров!

Порыв ветра. Сильного, сухого, почти обжигающего. Я не удержалась, и прикрыла лицо руками:

Следующий рывок снес напрочь мое парео и ветер принялся трепать волосы. Зря распустила. А потом крики стихли.

Пока я пыталась открыть глаза, услышала в отдалении восторженное:

- Киара?!

Глаза распахнулись сами. И я увидела! Огромную круглую площадь, которая отсюда, с холма, на котором мы стояли выйдя с корабля, отчетливо просматривалась. И вся эта площадь была заполнена полуобнаженными воинами, которые держали щиты и мечи… теперь ясно, откуда грохот. А потом снова послышалось:

- Киара! Киара! Киара!

Имя моей матери произносили с благоговением, с восторгом, с почитанием.

Жаль, что в этот миг волосы закрывали мое лицо - мне хотелось бы увидеть выражение отцовской морды. Но к тому моменту, как я убрала волосяной покров с линии обзора, великий хассар Айгора вскинул руку и площадь погрузилась в тишину. Интересно, что он сейчас скажет? Любопытно до жути, просто. И он сказал:

- Хрого, таи граех! Аэ шэассо Киран!

Кто-то что-то понял?

Но крики «Киара» прекратились. И теперь я ощущала взгляды отовсюду. Никогда не думала, что взгляды можно чувствовать… да уж. И все же я распрямила плечи, гордо вскинула голову и сошла с эскалатора, уверенно шагая на высоких каблуках.

- Это древний язык, - снизошел до объяснения отец, - он неизменен для каждого воина.

Женщинам запрещено говорить на древнем.

- А дышать женщинам можно? - не сдержалась я.

Мне не ответили. В этот самый миг на вершину холма взбирались странные животные.

Четвероногие, на лошадей похожие, но не они явно.

- Не поеду, - пробормотала я.

Увы, пришлось приложить все усилия, чтобы не верещать, когда отец подхватил и посадил впереди, а затем и сам запрыгнул в седло. Мне оставалось лишь шептать «Я не боюсь. Я не боюсь. Не боюсь я!». А еще очень не хватало Мики, она бы сейчас сказала что-то смешное, и мне совсем не было бы страшно. В глазах защипало, в носу защекотало… все, счас буду реветь!

Но потом решила, что плакать бессмысленно и глаза открыла.

Мы спускались с холма вниз, прямо к толпе воинов, которые продолжали меня рассматривать.

Страшно было до безумия, но я села ровнее, поправила волосы и очаровательно улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами. Потому как прекрасно знаю, как едва отбеленный оскал смотрится на фоне алой помады - потрясно просто!

Вот так, сверкая лучезарной улыбкой я и ехала через весь древний город. А он действительно был древний, из тусклого белого камня и такого же тусклого желтого. И я старалась рассматривать город, лишь бы не плакать от страха.

История восьмая, родственная.

Наш путь занял полчаса, не более. И вскоре впереди показался дворец. Красивый, белый, окруженный деревьями, которые дубы напоминали.

При нашем приближении открылись огромные ворота, наверное, метров сорок в высоту, не меньше, впрочем, стены были им под стать. Но едва мы въехали, послышался неясный гул. Отец напрягся, его рука, придерживающая меня за талию, сжала сильнее.

- Что-то не так? - решила я поинтересоваться.

- Наглость следует ограничивать! - отец продолжал придерживать, и в общем неясно о чьей наглости шла речь.

Я все еще пыталась понять смысл фразы, как увидела нечто - с неба к нам спускалось около двадцати странных птиц. Гул нарастал и чем ближе подлетали эти существа, тем яснее становилось - механизмы. Странные летательные аппараты, где наездник перемещался стоя, а от летательной платформы, словно хребет ящера, поднимался пульт управления. Но это стало понятно лишь, когда они прилетели, а так - гибрид черной птицы и черного же ящера.

Папа спрыгнул с животинки, следом спустил и меня. Остальные воины тоже спешились и, сохраняя невозмутимость на лицах, ожидали гостей. Эта вечная невозмутимость на их рожах меня откровенно смешила - после всей гаммы эмоций, которую они успели продемонстрировать стоило мне чуть-чуть понаглеть.

А потом приземлились странные летающие штуки, и оказалось, что на них прилетели какие-то другие воины. Воины были почти бронзовые, с черными волосами и все чуть узкоглазые. Не сильно, но заметно.

Первым спрыгнул коренастый воин в жилетке и брюках как у всех. На груди его висел золотой медальон изображающий голову какой-то хищной птицы, волосы достигали середины спины, а в ухе сверкала серьга. И чем-то этот воитель мне отца напоминал. Присмотрелась и поняла чем - скоростью движений.

- Нрого! - величественно и в то же время враждебно произнес отец.

Я так и застыла. Крепкий, мускулистый, загорелый и быстрый воин менее всего был похож на «старикана».

- Агарн! - в свою очередь произнес воин с серьгой, который, как я понимаю, мой будущий супружник.

Судя по всему, он тоже это понимал. Потому как взгляд черных раскосых глаз сейчас был направлен исключительно на меня. Только на меня. Конкретно на меня! У меня было такое ощущение, что он сейчас раздевал меня глазами, и я с трудом удержала желание прикрыться руками. Радовало только одно - частично я была скрыта могучей фигурой отца.

- Киран, - после недолгого молчания произнес Нрого, - Киран, дочь Киары… почти копия.

Тааак, похоже мамочку тут все знали!

- Киран… - вновь повторил воин и в следующее мгновение вдруг оказался на расстоянии шага.

Как он преодолел те как минимум двадцать, что нас разделяли, я понятия не имела. Но вот Нрого стоит так близко, что можно его коснуться, едва протянув руку, и продолжает разглядывать меня так, словно платья тут не было. И взгляд его изучал снизу - Ноги… голени… бедра… интимное место, причем его так долго, что появилось желание прикрыть руками, потом изгиб бедер, талию, грудь… опять таки слишком долго. Плечи, шею, губы… губы долго, чуть сжав собственные, и только после он взглянул в глаза. Усмехнулся и произнес:

- Строптивая. Как пантера. Укрощение пантеры - изысканное удовольствие.

И на его роже мелькнула нехорошая такая ухмылка. В следующую секунду я поняла - маньяк!

Как я это осознала, даже не ведаю, но с той секунды не сомневалась ни мгновения в его психическом нездоровье.

А потом Нрого сказал:

- Я хочу ее!

Как будто в этом тут хоть у кого-то оставались сомнения! Я уже точно не сомневалась, но страшно стало, даже отступила на шаг. Нрого отреагировал еще более кривой усмешкой.