Принцесса пепла - Лора Себастьян
— Ты права, — вру я с улыбкой на устах. — Я не чувствую вины из-за смерти этого человека, правда. Просто это неприятно, ну знаешь, всё равно что на-ступить на таракана.
Отвратительные слова жгут мне рот, но лицо Кресс светлеет, она берет меня за руку.
— Мой отец сказал, что твоя верность произвела на кайзера впечатление. Кайзер полагает, что пришло время подыскать тебе мужа.
— Вот как? — переспрашиваю я, выгибая бровь и пытаясь не показать, как удивляет и ужасает меня эта новость.
Мы с Кресс часто болтали о том, за кого хотели бы выйти замуж, одного за другим перебирая моло-дых придворных; такие разговоры служили нам из-любленным развлечением вроде перемены наряда, но, как правило, мы сходились в одном: мы непремен-но выйдем замуж одновременно. Нашими супругами станут братья или друзья, мы станем вместе растить детей, и они будут так же близки, как мы. Милая меч-та, и она так и останется мечтой. Не будет никакой двойной свадьбы, потому что к тому времени я уже сбегу отсюда. Очень скоро мы с Кресс расстанемся навсегда, и, несмотря ни на что, это меня очень пе-чалит. Я навсегда останусь для нее предательницей, а если у нас когда-нибудь родятся дети, они с самого рождения будут врагами.
— Что еще они сказали? — спрашиваю я, правда, мне не хочется слышать ответ.
Кресс вдруг мрачнеет и придвигается еще ближе.
— Ой, я уже и не помню. Они в основном гово-рили о том, как ты доказала, что у тебя сердце истин-ной кейловаксианки.
Интересно, о чем таком говорили кайзер и отец Кресс, что она не хочет этого повторять? Они тор-жествовали, вспоминая о смерти моей матери или отпускали издевательские замечания по поводу мо-ей первой брачной ночи? Может, они называли меня варваркой и отродьем демонов. Мне часто случалось слышать оскорбления в свой адрес, но Кресс обычно ограждала меня от них и опускала неприятные дета-ли. Она живет в прекрасном, сияющем мире, полном доброты и красоты, и у меня не хватает духу разби-вать ее иллюзии.
— Они так добры, — говорю я, скромно улыба-ясь. — У них уже есть кто-то на примете? — спра-шиваю я, страшась услышать ответ. В конце концов, кого бы кайзер для меня ни выбрал, это вряд ли ока-жется один из тех юношей, о которых мы шептались с Кресс.
Подруга молчит, явно колеблясь, отводит взгляд, лишь подтверждая мои опасения. Она принимает-ся расправлять складки и без того идеально лежаще-го подола платья.
— Кажется, лорд Далгаард очень тобой интересует-ся. — Кресс пытается говорить оживленно, но у нее плохо получается. Не могу ее винить. Я ожидала услышать много ужасных имен, но кандидатура лор-да Далгаарда превосходит мои самые страшные пред-положения.
В свои семьдесят лорд Далгаард был женат шесть раз, каждый раз его новая жена оказывалась моложе
предыдущей, и все они умерли при весьма подозри-тельных обстоятельствах. Первая его жена прожила достаточно долго, чтобы подарить лорду наследника, а вскоре после рождения сына волны вынесли ее тело на берег очередной завоеванной на тот момент кей-ловаксианцами страны. Бедняжку так сильно искале-чило, что перед смертью она не смогла рассказать, что именно с ней случилось. Остальные жены погибали в пожарах, от нападения бешеных собак и в результа-те падения со скалистых утесов. На шеях и запястьях несчастных темнели, точно зловещие украшения, си-няки, а тела были сплошь покрыты кровоподтеками. Богатство и благосклонность кайзера обеспечивали лорду неприкосновенность, но мало кто захотел бы стать его седьмой супругой.
Разумеется, при таком раскладе моя свадьба с лор-дом Далгаардом устроила бы всех. Лорд получил бы жену, о судьбе которой никто не стал бы беспокоить-ся, кайзер был бы уверен, что передал меня в «надеж-ные руки», а я стала бы пленницей в еще большей сте-пени, чем сейчас.
Я снова поворачиваюсь к окну, чтобы подруга не увидела выражения моего лица, и тут же об этом жа-лею.
Снаружи шумит капитолий, и, несмотря на то что эта картина не менялась в последнее десятилетие, мое сердце болезненно сжимается. Когда-то вдоль побе-режья гордо возвышались прекрасные виллы, постро-енные из полированного янтаря, они сверкали и пе-реливались на солнце, точно сам океан. На широких, оживленных улицах стояли статуи богов, тоже выре-занные из янтаря, такие высокие, что их было видно из окон дворца. Некогда капитолий являл собой пре-краснейшее место, даже районы победнее были чи-стыми и аккуратными, с ухоженными садами.
Теперь разграбленные во время Вторжения вил-лы так и стоят разоренными, даже спустя десять лет на стенах и крышах нет облицовки, кровли покры-ты соломой, а голые стены кое-как оштукатурены. Оставшийся янтарь не сияет, как прежде, он покрыл-ся коркой морской соли. Некогда оживленные ули-цы теперь пусты, хотя то и дело я вижу изможденные, похожие на призраков лица, пугливо выглядывающие из разбитых окон и из-за углов.
Это мой народ, а я своим страхом и бездействием только усугубила его положение. Пока я пряталась, как улитка в раковину, мои люди голодали, а моя мать со стыдом взирает на меня из чертогов посмертия.
Когда карета наконец сворачивает к гавани и оста-навливается, я с облегчением перевожу дух.
Тут кипит жизнь — разительный контраст с по-лумертвым городом. У причалов стоит много судов, и еще больше покачивается на водах залива. Десят-ки пятнистых кошек деловито бродят по пристаням, так, словно они тут главные, хотя на самом деле они просто клянчат у моряков объедки. На солнце сияют белобрысые макушки, команды кейловаксианских ма-тросов трудятся, точно муравьи: скребут, моют, очи-щают бока и днища судов от морских уточек, но их по крайней мере хорошо кормят. Подвыпившие матро-сы грубыми голосами тянут морские песни. Стран-но, что к тяжелому труду не припрягли астрейских рабов, хотя, должна признать, это разумное решение. Выстроившиеся на палубах вдоль корабельных бортов пушки легко могут разнести в щепки не только враже-ское судно, но и кейловаксианское — всё зависит от того, кто станет наводить орудия на цель.
Вид работающих кейловаксианцев поднимает мне настроение: раз кайзер не подпускает моих соотече-ственников к оружию, значит, он их боится.
Я мысленно пересчитываю корабли, чтобы потом сообщить их количество Блейзу. В порту стоят три драккара, у каждого на носу возвышается голова де-ревянного дракона; одно такое судно может вместить сотню воинов. На некотором удалении от берега сто-ит такой огромный корабль, что я удивляюсь, как он вообще умудрился пройти в гавань: он в два раза больше драккаров, и я содрогаюсь при мысли о том, сколько же солдат он
