Дарья Искусница - Светлана Суббота
Иногда, чтобы тебя увидели, нужно отказать.
Глава 13. Скажем Сирокко нет. Ну и всем остальным тоже
Я, конечно, не богиня секса, но и не на дереве себя нашла
«Цветок кактуса»
- Я считаю, что высшая форма безумства любви – женитьба, - вещал Ломов, картинно отставляя ногу в ботинках Бер-ти*.
По моей рекомендации друзья приобрели несколько готовых пар и заказали на пробу несколько вариантов по индивидуальному пошиву. Выполненные точно по ноге ботинки, сядут словно вторая кожа, невесомые и удобные.
- Ты уже сходил несколько раз… с ума, - мрачно заметил Можайский. После того, как ночью я выпроводила его за дверь, он ждал, что я передумала и сама подойду. Но никак не мог дождаться. Я была мила и… отстраненна. Все утро Дмитрий был пасмурнен, и, я бы сказала, отчасти зол.
– Ты же, Вовка, даже на свадьбе свидетельницу тискал, насколько я помню. Это тоже было помрачение рассудка?
- Пфф. – Ломов любовался на себя в зеркале. Сине-белый casual-комплект, который я ему собрала, подчеркнул вдохновенный имидж немного романтика, немного ловеласа и весомо так – успешного адвоката. – Значит не нашел еще ту, от которой глаз бы не смог отвести. Богиню!
- От Богинь вообще опасно глаза отводить, вспомни Геру. Сколько любовниц Зевса лично закопала, как он-то жив остался, загадка, - Гриша еще не одел то, что я ему вручила. Так и стоял со стопкой в руках, с интересом изучая то Можайского, то меня, старающуюся держаться подальше от Димы.
Мы находились в Галерее Лафайет, красивейшем торговом центре Парижа. Огромное отдельное здание с бутиками для мужчин оказалось очень удобно для быстрых покупок и комплексного шопинга. Пока друзья переодевались и болтали, я сновала от примерочной к соседним магазинчикам с пачками одежды в руках.
Передо мной никто не извинился. Не пытался мягко заговорить. Значит – не судьба. Я знаю, что такое больные отношения, когда один делает что хочет, а второй только подстраивается. Эта зараза отравляет всю жизнь. Ну уж - нет.
Выше нос и легче шаг. Я не зарюсь на деньги и не буду лебезить из-за того, что просто не захотела секса с малознакомым парнем. Если весь мир – театр, то не стоит проводить жизнь в буфете. Да, там хорошо кормят, но по-настоящему интересные вещи происходят не там.
- Чтобы быть с Герой и не умереть, нужно быть богом, - сообщил Можайский, поправляя ремень. Он впервые за всю поездку расстался со своими безразмерными футболками и штанами-карго. Сейчас в мою сторону поворачивался уверенный в себе успешный молодой мужчина. Очень красивый, черт его дери. – Дарья, подойди и сними с меня этикетки или ценники, не знаю, что тут принято вешать на одежду. Отнесешь потом на кассу. Пожалуй, не буду переодеваться в свое, уйду в этом.
Вот так я быстро стала Дарьей и «принеси-подай» без всякого спасибо-пожалуйста. Я бы даже поверила в появившееся равнодушие, если бы не очередной охотничий прищур, который поймала в зеркало.
- Конечно, Дмитрий, как скажешь, сделаю в лучшем виде. Я другой вариант принесла, пока его померишь, сниму с этого этикетки, - пропела я, с удовольствием наблюдая как Можайского перекашивает.
Я такая милая и женственная, смотрю нежно и искусственно, пою согласные песни… и не подхожу, не вступаю в опасную близость с притаившемся в засаде хищником. Слишком у меня от Можайского крышечка едет, и он об этом подозревает. Так что «нет-нет». Бабочка на огонь не полетит.
В душе мне было больно и азартно. Странное чувство, когда бьют вместо сердца барабаны, колотят бравурный марш прямо по нервам. Наверное, уже скоро я буду реветь в подушку и жалеть, что не провела с ним ночь, пять ночей. Было бы потом что вспомнить. Но… я не хочу это запоминать. Мне не нужны подачки.
- Эй, - сказал Гриша, - а кто это с Киркой болтает?
Пока мы увлекались эмоциональной корридой, заскучавшая девочка встала с пуфика и ходила вдоль кругового парапета, украшающего ближайший бутик. Точнее делала это несколько минут назад. А сейчас она стояла и разговаривала с очень знакомым седовласым мужчиной, согнувшимся над ней крючком, будто змея над ни о чем не подозревающим кроликом.
- Кира! - рявкнул Можайский, широкими шагами сокращая расстояние между собой и сестрой.
Стоящий рядом с девочкой вздрогнул, закивал ей, явно прощаясь, попытался потрепать по щечке, но малышка ловко увернулась к нашему всеобщему облегчению.
Пока неизвестный джентльмен, торопясь, ринулся к лестнице, она, вприпрыжку, двинулась к брату.
- Что хотел? – Дмитрий, и так пребывая в отвратительном настроении, сейчас выглядел грозовой тучей. - Дарья, этот тот седой, о котором ты вчера говорила?
Я молча кивнула.
- Он просто интересовался моими делами, спрашивал, почему второй день не размещаю фотки, - недоуменно отрапортовала сестра. – Это один из моих подписчиков, не волнуйся, он хороший дядечка.
Выражение лица Можайского говорило, что в» хорошего» он категорически не верит, а попадись тот ему в руки и «дядечкой» бы не долго оставался.
Он подтолкнул улыбающуюся Киру в мою сторону, а сам что-то сквозь зубы зацедил Ломову.
- Хана Сирокко, - тихо прошептал Гриша, неведомо как оказавшийся очень близко, буквально за спиной. – Димыч ненавидит, когда трогают его семью.
- А что от него хотят? – так же негромко спросила я, погладив по голове прижавшуюся ко мне Киру, несколько напуганную реакцией брата. Сегодня с утра я разрешила ей снова надеть костюм енота, и девочка вызывала всеобщий позитив, даже с откинутой назад маской.
- Сражаются за партнерство. Хотят доработать и продавать его программу по виртуальной реальности. Еще в Москве он сомневался кого выбрать, но…
Шепот Распутина поднимал в воздух пряди у уха.
Можайский внезапно оглянулся, и я остро ощутила придвинутое вплотную сзади крепкое мужское тело. Но не отодвинулась. С чего мне отскакивать от Гриши? Стоим и разговариваем.
- Покупаем все без примерки, и так понятно, что Даша нас всех теперь вдоль и поперек знает, - подходя, весело сообщил Ломов. – У нас с Димычем внезапное дело нарисовалось. Все едем в гостиницу. Срочно.
Что бы мне не говорили, а есть свой плюс в жизни обычного человека, работающего строго отведенное время с понедельника до пятницы. Ни преследований, ни внезапных дел, можно спокойно отдыхать во время отпуска и не волноваться, что узнают.
И жизнь вне работы – своя собственная. У нас как-то директор из
