Первая академия. Том 3 (СИ) - Шеррифф
— А теперь Демидовы в Челябинске, и достатьих оттуда будет непросто.
— Пускай сидят. Нам-то какое дело, Борис Порфирьевич? Мы все их предприятия займём, и что они сделают? Страже платить не смогут, союзники от них отвернутся. Холмские уже помириться захотели, скоро и другие прибегут сдаваться. Много ли им проку за Демидовых своими жизнями жертвовать?
— Дай-то Бог, Пётр Петрович! Сколько уж они нам крови попортили. И стычки постоянные, и вредительство. Ну теперь, думал, прижмём их, а получается, что ине так-то просто это сделать оказалось.
— Прижмём, Борис Порфирьевич, ещё как прижмём. Теперь у нас другого пути нет, только идти до конца. Никто за нас не заступится, даже сам государь император не поможет. Его нынче всякие Шереметевы да Орловы к стенке прижали и шагу сделать на дают. Поэтому сами и ворогов задавим, и правду свою отстоим. Надо верить.
— Уедете вы скоро, Пётр Петрович, а мы одни будем воевать.
— Да как одни-то, Борис Порфирьевич! Оставлю я моих людей, кто со мной прибыл. Не такое уж у нас маленькое войско, между прочим.
— Вы б ещё прислали стражников. В Москве-то у вас люди есть. Они бы не помешали…
— Увы, не могу, — перебил Пётр Петрович. — В Москве у нас тоже враги есть. Не могу я всю стражу отослать в такую даль, иначе кто мою семью защищать-то будет? Много раз я об этом говорил, забыли? Сил у вас достаточно, иесли с умом ими распорядиться, вам их хватит с лихвой. А через год ещё наберёте к себе выпускников.
— Ладно, справимся, — проговорил сдержанно Борис Порфирьевич, слегка огорчённый такими словами. Он и не ожидал положительного ответа от своего московского родственника, да только обстоятельства складывались так, что стражи требовалось много. А от кого ещё помощи ждать, как не от главы рода? А у того самого в Москве такие проблемы, что не приведи Господь.
— Вот! Вот это хороший настрой. Справитесь, ещё как справитесь. Ну и я подсоблю, куда денусь-то? Все мы — родня, а потому должны друг другу помогать. Поэтому поступим вот как: в ближайшее время мы на Нижний Тагил пойдём и заберём его себе, а потом по посёлкам прокатимся. Когда у Демидовых ничего не останется, сами приползут мир просить.
— Так Демидовы тоже могут ударить куда угодно. Не хватит у нас стражи, чтобы держать все направления.
— И что же? Ударят они — ударим мы. Вы, главное, разведку тщательнее проводите. Иначе можно всю стражу угробить в два счёта, ежели силы не рассчитаете или на высокорангового одарённого нарвётесь. Вон ведь как у вас получилосьс Первоуральском-то. Если б не Дубровский, так вы все и полегли бы там. Засаду-то проворонили!
— Это верно говорите, Пётр Петрович, моя вина, нельзя, чтобы такое повторилось. А Дубровский меня впечатлил. Удалой малый, нечего сказать. Силы у него недюжинные, хотя и двадцати годов не исполнилось. Целый город в одиночку захватил и Матвея Демидова в плен взял.
— Вот видите, какого я вам молодца привёз. А вы говорите. Ну ничего, справитесь. Если дела совсем плохо пойдут, придумаем что-нибудь. Алексей — мой друг. Коли надо будет, помочь не откажется.
— Нам бы своих таких, да побольше.
— А что, Борис Порфирьевич, у вас нет одарённых седьмого ранга?
— Седьмого — есть. Так у Дубровского не седьмой ранг. Если он Матвея победил в поединке, так ранг пятый — это самое малое.
— Так уж и пятый? Да ну!
— Так у Матвея пятый? Пятый. А они с Алексеем один на один дрались. Значит, и у Алексея пятый. Сами посудите.
— Может, оно, конечно, и так. Но в бумагах совсем другое написано.
— Ну это в бумагах, а по существу? Нет, Борис Порфирьевич, он посильнее будет.
— А у вас-то какой ранг? Шестой пока? Пятый не взяли?
— Да, у меня шестой. На пятый пока не тяну. Надо упражняться больше, чтобы перед комиссией выступить. А времени нет, дел невпроворот, сами видите. Слушай, так вы наймите этого Дубровского на полгода, пусть он у нас поживёт. Мало ли что. Он один пятидесяти эфирников стоит, да и если против нас какой сильный одарённый выйдет, Дубровский подсобит.
— Я бы с радостью, да только Алексей не согласится. Он — парень деловой. В Ярославле у него завод, в Москве — учёба. Вряд ли он захочет долго здесь находиться.
— А учёба-то ему зачем? Чего его там научат? На государственную службу, что ли, метит?
— А кто ж его знает? Может, и метит. И пускай. Нам-то в правительстве союзники сейчастоже как нужны. К тому же Алексей не слишком-то и рад такой работе. Говорит, не хочет наёмником быть, не его это путь. Эх, весь в отца. Молод, а уже себе на уме, делами ворочает. Ещё и сила недюжинная. Пятый ранг в восемнадцать лет. Надо же такому случиться. Где это видано?
— Да, такой в стражу не пойдёт служить.
— Вот именно! Кстати, Борис Порфирьевич, а скажите, пожалуйста, какие у вас на Марию планы? Есть жених, или ищите ещё? Девице-тозамуж пора.
— Так не отучилась ещё. Вот отучиться, будемрешать.
— А вы уже сейчас думайте. Понимаю, Мария — хороший боец, такие нам нужны, но ведь не будете же её в девках до тридцатигодов держать? Надо бы подумать о её будущем.
— А я, Пётр Петрович, думаю. Только почему вы этот разговор-то завели? Кандидат есть или так просто?
— По поводу Алексея Дубровского что скажете?
— Дубровского? Не знаю, что вам сказать.
— А что? Не князь, скажете — и что с того? Алексей — столбовой дворянин. Далеко не нищий. Промышленник, пусть и мелкий. Магией огня владеет, как и мы с вами. Силён, статен, не дурачок, не простофиля. Чем не жених? Как по мне, хороший союз. Нам такие союзы сейчас очень нужны.
Борис Порфирьевич внимательно посмотрел на Петра Петровича. Прежде и в голову не приходила мысль поженить Марию и Алексея, да и сейчас он не готов был обсуждать данный вопрос. И не то, чтобы Борис Порфирьевич был категорически противпредложения, но будущее дочери стоило тщательно обдумать.
— Что смотрите? Али не согласны? — усмехнулся Пётр Петрович.
— Да как вам сказать. Подумать мне надо. Может, жених-то и не плох, только я не желаю, чтобы Мария от нас в Москву уехала. Здесь она нужна мне. А то одна уедет, вторая уедет… так весь род и разъедется, кто куда, а у нас никого не останется.
— Я вас прекрасно понимаю, Пётр Петрович. И всё же подумайте. Брак этот будет полезен для всего нашего рода.
* * *
Меня ждали к семи. На одолженном у стражников автомобиле я заехал в старый особняк, где находились мои временные покои, помылся, переоделся в штатское и поспешил на ужин.
Городскойдом Оболенских поражал своей роскошью. Это было большое светлое здание с высокими окнами и потолками, с паркетными полами, блестящими в
