Роберт Джордан - Восходящая тень

— Хаднан так много рассказывал мне о вас, — проворковала она обволакивающим голосом. Женщина по-прежнему висела на руке купца, но ее темные глаза были устремлены на Ранда. — Выходит, вы и есть Тот-Кто-Приходит-с-Рассветом?

Из второго фургона выбрались Кейлли и человек в плаще менестреля. Они остановились поодаль и наблюдали.

— Похоже, что так, — ответил Ранд.

— Странно. — Улыбка ее стала ехидной. — Я-то думала, что такой человек непременно должен быть писаным красавцем. — Погладив Кадира по щеке, женщина вздохнула. — Ох уж эта жара, она так утомляет. Я пойду, да и ты долго не задерживайся.

Лишь когда она поднялась по ступенькам и скрылась в фургоне, Кадир, голова которого теперь была обвязана белым шарфом со свисающими на шею концами, заговорил:

— Прошу вас, добрый господин, не гневайтесь на Изендре. Порой она бывает слишком прямолинейна… — Голос его звучал вкрадчиво и льстиво, однако взгляд был как у стервятника. — Я слышал, добрый господин, что вы побывали в Твердыне и заполучили Калландор.

Выражение лица этого человека не менялось никогда. Раз он знал о Калландоре, то, конечно же, знал, что Ранд — Возрожденный Дракон и способен направлять Силу. Но на лице его ничего не отражалось. Опасный человек.

— А я слышал, — в тон ему отозвался Ранд, — что услышанному верить не стоит, да и увиденному разве что наполовину.

— Мудрое правило, — после минутного замешательства промолвил Кадир. — Но с другой стороны, чтобы достичь успеха, человек должен хоть во что-нибудь верить. Вера и знание мостят дорогу к величию. Все мы, так или иначе, стремимся к знанию. Однако прошу простить меня, господин. Изендре, знаете ли, никак не назовешь терпеливой женщиной. Возможно, нам еще представится случай поговорить.

Не успел купец отойти и на три шага, как Авиенда негромко, но весьма решительно заявила:

— Ты принадлежишь Илэйн, Ранд ал'Тор. Скажи на милость, ты таращишься на каждую встречную женщину или только на тех, которые ходят полуодетыми? Может, если я сниму одежду, ты и на меня уставишься? Ты принадлежишь Илэйн!

Ранд, уже успевший подзабыть о ее надоедливом присутствии, сердито отрезал:

— Я не принадлежу никому, Авиенда! Что же до Илэйн, то она, похоже, сама не знает, чего хочет.

— Илэйн обнажила перед тобой свое сердце. Ранд ал'Тор. Разве двух писем недостаточно для того, чтобы ты понял ее чувства? Ты принадлежишь ей!

Ранд со вздохом воздел руки и зашагал прочь. Во всяком случае, никто не вправе сказать, что он не попытался уйти. Авиенда следовала за ним, словно тень, и что-то неодобрительно бормотала. Как бы от нее отделаться?

Меч! — пришло вдруг в голову Ранду. Возможно, айильцы забыли, почему они не носят мечей, но до сих пор сохранили отвращение к этому оружию. Может, при виде меча она от него отстанет?

В лагере Хранительниц Мудрости Ранд отыскал Лана и попросил Стража понаблюдать, как он будет выполнять упражнения. Не желая задевать чувства айильцев, они с Ланом выбрали местечко подальше, между стоянками Джиндо и Хранительниц. Лан всегда возил с собой учебные мечи, каждый из которых представлял собой скрепленную с рукоятью неплотную связку планок, по весу и длине соответствовавшую настоящему клинку.

Вытанцовывая позиции. Ранд старался забыться и слиться с мечом в единое целое. Обычно это удавалось, но сегодня раскаленное солнце, казалось, вытапливало из него все силы. Авиенда присела на корточки неподалеку и, подтянув колени к подбородку, наблюдала за его движениями.

Наконец, запыхавшись и выбившись из сил. Ранд остановился.

— Сегодня тебе так и не удалось сосредоточиться, — строго заметил Лан, — а это необходимо, даже когда твои мышцы превратились в воду. Всякий, кто не может сконцентрироваться, рискует сложить голову в первой же серьезной схватке. Чаще всего именно из-за этого гибнут крестьянские парни, впервые взявшиеся за меч. — Лан улыбнулся. На его суровом лице улыбка казалась неожиданной и странной.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Ранд. — Но ведь я уже не просто парнишка с фермы, разве не так?

Вокруг них, держась на некотором расстоянии, собрались любопытствующие из обеих лагерей, и Шайдо, и Джиндо. Среди айильцев выделялись Кейлли и менестрель в покрытом разноцветными заплатами плаще.

Кто же из них избран? — гадал Ранд. Не желая, чтобы они заметили его внимание, юноша обернулся к Лану:

— Расскажи мне, как сражаются айильцы.

— Бьются жестоко, — отозвался Страж. — Уж они-то никогда не забывают о концентрации. Вот смотри. — Острием меча Лан начертил на твердой, засохшей глине круг и четыре стрелы. — Айильцы меняют тактику в зависимости от обстановки, но излюбленный боевой порядок у них такой: двигаются они колонной, она разделена на четыре равных по численности отряда, у каждого из которых свои задачи. При встрече с противником передовой отряд устремляется на врага, а два следующих расходятся в стороны, чтобы охватить неприятеля с флангов и по возможности зайти ему в тыл. Последний остается в резерве. Его предводитель наблюдает за ходом сражения и, заметив у врага слабое место, наносит решающий удар. Конец! — Меч вонзился в центр круга, уже пронзенного четырьмя стрелами.

— И как же им противостоять?

— Непросто. Как только завязывается схватка — ведь айильцев, пока они не ударят, редко удается заметить, разве что по счастливой случайности, — необходимо выслать конницу на фланги, чтобы предотвратить охват. Если это удастся, можно рассчитывать, что центр устоит и перейдет в наступление. В таком случае отряды могут быть разбиты поодиночке.

— Зачем тебе знать, как бороться с айильцами?! — взорвалась Авиенда. — Разве ты не Тот-Кто-Приходит-с-Рассветом? Разве не тебе уготовано объединить нас и вернуть нам былую славу? Ну а уж коли тебе хочется научиться воевать с айильцами, так и расспрашивал бы об этом самих айильцев, а не этого уроженца мокрых земель. Его способ не сработает.

— Время от времени он срабатывал, и неплохо. С Порубежниками, — промолвил подошедший Руарк. Его мягкие сапожки бесшумно ступали по твердой глине. Под мышкой вождь держал бурдюк с водой. — Учти, Авиенда, — обратился он к девушке, — принято некоторое время относиться снисходительно к капризам тех, кто оказывается в твоем положении, но всему есть предел. Ты отреклась от копья, чтобы служить своему народу иначе. Когда-нибудь, я в этом не сомневаюсь, вожди кланов будут прислушиваться к твоим словам, но пока говорить об этом рано. Однако, раз уж ты стала Хранительницей Мудрости, пусть даже самого захудалого холда, самого маленького септа Таардад, ты не вправе поддаваться чувствам и давать волю своему раздражению.