Ирина Шевченко - И придет волчица

   - Вы осуждаете? - догадалась Беата.

   - Нет. Просто не понимаю.

   Она не позволила мне уйти после этих слов, остановила уже в дверях.

   - Галла, я бы просила вас никому не рассказывать о том, что вы узнали. Мы не афишируем наших отношений, все это... все это уже в прошлом. И мне не хотелось бы, чтобы поползли сплетни. И то, как я получила это место... Я добилась всего сама.

   - Конечно.

   Сама. У нее был хороший стимул - обойти, уязвить, унизить. А он отошел с ее пути и не мешал, и она понимает это, а потому злится еще больше. Но война внесла свои коррективы в эти сложные отношения. По крайней мере, я знала, что они общаются, она советуется с ним, признавая силу и опыт. Уже неплохо.

   - Что случилось? - спросил у меня Иоллар.

   - Это долгая история, - прошептала я, обнимая его прямо на глазах застывших в карауле гвардейцев. - И грустная. Но с нами такого никогда не случится.

 ***

   Беата шла по темным коридорам спящего дворца, то ускоряя шаг, то наоборот останавливаясь в нерешительности. Может, к хорам все это? Ни к чему? Надо же, чтоб накатило так вдруг.

   - А с кем еще вы можете тут поговорить?

   Это - смотря, о чем говорить. Если о войне, о политике, о грядущих реформах в общем и магическом образовании, собеседники найдутся. А если просто так, по душам...

   Вот с Галлой этой можно было бы. Только разве она поймет? Молодая, счастливая. Муж с нее глаз не сводит, даже под маской заметно. Двое - уже двое! - детей... И когда только успевает? И в друзьях у нее недостатка нет. Вот даже Ворон...

   Ворон. Женщина резко остановилась перед дверью, ведущей в северное крыло дворца, где в отведенных ему апартаментах останавливался во время визитов в столицу Арден Тарейский со своей свитой, и задумалась. Это сейчас - Ворон. А раньше? Он звал ее "Би", а она его... И не вспомнить теперь.

   Еще одна дверь. И не поздно еще развернуться, уйти и оставить все как есть. А завтра снова война, и возможно один из них уже не вернется, а другой никогда не узнает...

   - Тэсс Беата? - удивленное.

   Постарел, поседел. Но, как и раньше, не ложится до полуночи, снова возится со своими "мертвыми материями", записывает что-то в пухлую потрепанную тетрадь...

   - Что-то случилось? - обеспокоенное.

   - Нет, ничего.

   - Но тогда... - незаконченное, недоверчивое, насквозь пропитанное надеждой.

   - Я подумала, что мне, наверное, не нужен повод, чтобы поговорить... со своим отцом.

 ***

   Не знаю, от чего конкретно это зависит, но Тарские эльфы немного отличаются от эльфов других Миров и друг от друга. Есть три основных типа внешности, присущих обитателям Лар'эллана. Одни светлокожие, светлоглазые и среброволосые, как Гайли или Аэрталь. Другие - чуть смуглее, со смоляными волосами и черными глазами. Третьи похожи на нашего тэвка - в волосах золото, а глаза как ясное небо. Сидэ, позвонивший в нашу дверь на следующий день после визита в столицу, был как раз третьего типа. С первого взгляда от Тина его отличала только одежда - предпочитающий удобство полудемон никогда не надел бы такой длинный ярко-зеленый плащ.

   - Тэсс Галла? - спросил посетитель.

   - Да.

   - Моя госпожа просила передать вам это.

   Без дальнейших объяснений он вручил мне объемный конверт и развернулся к калитке.

   - Подождите, - окликнула я его. - А кто ваша госпожа?

   Эльф обернулся и посмотрел на меня так, словно я сказала какую-то глупость.

   - У детей Леса одна госпожа, тэсс.

   Странности не желали заканчиваться. Аэрталь? Почему-то вспомнились кинофильмы Земли, и я приложила тяжелый плоский сверток к уху - не тикает.

   - Что это? - полюбопытствовал Сэллер, когда я вернулась к ним с Илом в гостиную.

   - Сейчас узнаем.

   К посылке прилагалось короткое письмо на саальге, не вносившее ясности:

   "Если у вас уже возникли вопросы, это может стать ответом. Если нет, станет вопросом. Но я не отвечу на него, ибо не знаю большего, чем видят мои глаза, и чувствует сердце".

   В конверте, завернутый в хрустящую белоснежную бумагу, лежал портрет женщины. Неизвестный художник с фотографической точностью передал черты ее лица... Такие знакомые черты...

   Надпись на обороте гласила: "Велерина, год приезда в Лар'эллан. На вечную память...".

   Иоллар, ничего не говоря, сжал мою руку - узнал, понял.

   - А она чем-то похожа на тебя, - заметил, всмотревшись в картину, Сэл.

   - Не на меня, - покачала я головой.

   Если бы не одна деталь, сходство было бы полным. У меня глаза отца. А женщина с портрета смотрела на меня глазами моей матери.

   Да, в какой-то степени это было ответом. Не все, но многое объяснилось: и невозможность уйти с Тара, и то, что Гвейн, старый, скрытный ящер, назвал этот Мир моим. И сила, доставшаяся мне именно тут.

   Лишь тому, кто кость мою возьмет, силой этой владеть...

   Не стоит толковать все буквально. Говорят ведь: кровь от крови, кость от кости.

   - Боги пресветлые, неужели это никогда не кончится? - простонала я, прижимаясь к груди мужа. - Неужели нет четко установленного лимита пророчеств на одного человека?

   Ил успокаивающе коснулся губами моего лба:

   - Ты не человек, родная. Для тебя лимиты не предусмотрены.

ЭПИЛОГ

   Аэрталь ничего не делает просто так.

   Сейчас она ждет моего хода. Ждет, что вопреки ее предупреждению, я все же приду к ней за ответами - я, молодая и, несмотря на годы войны, неопытная человеческая женщина, пра-пра-правнучка великой Велерины, по воле случая отхватившая изрядный кусь бабушкиной силы. Приду и позволю ей, мудрой правительнице, взять меня под свое крыло и вести по жизни, указывая, что есть плохо, а что хорошо, кто враг, а кто друг. Но я, дочь Хранителя Врат и той, что появилась на свет в секретной лаборатории дракона-экспериментатора, знаю, что совсем другие узы связывают меня с величайшей чародейкой Тара, и не королева ответит на мои вопросы, потому что она на самом деле не может знать большего, чем видят ее глаза.

   Однако и с ней мне было о чем поговорить. В данной ситуации лучше сразу расставить все точки.

   Мне повезло, эльфийка еще была в Азгаре. Как я и предполагала, меня проводили к ней без промедлений. Аэрталь приветливо улыбнулась, обдала волной очарования, бессильно разбившейся о мои щиты, и начала с того, как удивлена была увидеть живой портрет той, что была когда-то ее ближайшей подругой.

   - Простите, ваше величество, - непочтительно оборвала ее я, - давайте сразу начистоту.

   Она моргнула несколько раз своими сапфировыми глазищами, попыталась изобразить непонимание, а потом махнула рукой.