Татьяна Чернявская - Ферзи

Двор маленького, но гордого семейства Чаронит находился между крупной скобяной лавкой, растянувшейся на весь выделенный участок казённой коробкой и бывшим складом местной пекарни, ныне пустующим и позабытым. От полосы огородов его отделял кривоватый короткий проулок на семь домов и общинный колодец, которым никогда не пользовались по неизвестному никому суеверью, зато периодически топили неугодных котят. С противоположной стороны шала западная главная улица во всём своём увядающем великолепии провинциального городка не слишком обласканного щедростью вороватых чинуш. И один из маленьких домиков, и неширокая полоса проулка, и склад для муки, и нехороший колодец, пованивающий в особо жаркие дни, располагались, вообще-то, на территории, полученной бравым сотрудником шпионского корпуса Аурэлием Чаронитом ещё в ранней юности за успешно выполненное задание. Вырванные куски оставили от изначального участка нелепую запятую, окружённую поредевшим забором. Только кого из городского управления это заботило, когда понадобилось разместить офицеров, присланных из других управных земель? Семейству обедневшего ратиша ещё чрезвычайно повезло, что за лишние куски земли не приходилось платить налог в городскую казну, что в Смиргороде встречалось нередко.

Чугунная калитка, грозившая в любой момент обвалиться на ноги незадачливому вору, протяжным скрипом известила о появлении посетителей со стороны проулка не только хозяев, но и, наверное, всех жителей ближайшего квартала. Старый лохматый пёс, по молодости ещё заставший погибшего Чаронита, пребывал на почётной пенсии и потому на раздражающий шум не стал даже просыпаться, не то что выходить из будки или бросаться на защиту дома. Этому, признаться, Алеандр была только рада, памятуя по детским временам мчащегося навстречу лохматого здоровяка размером с телёнка и устрашающими клыками, что даже после команд хозяек не переставал сверлить гостей недоверчивым и очень плотоядным взглядом. Обогнув его вотчину по большой дуге, чтобы не тревожить сон почтенного старца, девушки проскользнули вдоль кустов малины и поднялись на высокое и весьма крепенькое для своих лет крылечко. С первой попытки дверь не поддалась, но на условный стук замок несколько раз щёлкнул.

В дверном проёме, опершись о косяк и небрежно поигрывая скрученным кухонным полотенцем, стояла Вестлана Чаронит и выражение её глаз, спокойно-умиротворённое, не предвещало ничего хорошего. Посторонний взгляд, бегло пройдясь по последним представительницам семейства, вряд ли смог бы уловить особую фамильную схожесть: так разнились их черты лица и фигуры. Моложавая и статная, благородная вдова была по-девичьи стройна, даже скорее худощава, от чего, порой, казалась изящней своей более фигуристой дочки. Тонкие чуть островатые черты придавали её небольшому личику сдержанное и одновременно плутоватое выражение, в то время как глаза смотрели всегда проницательно и строго. Время и стеснение отпечатались на лице первой красавицы, проложив лёгкие мазки морщин и щедро присыпав сединой золотисто-русые кудри, от чего весь образ вдовствующей женщины стал отдавать ненавязчивой величавостью столь воспеваемой в старинных романах. Поставь дочь рядом с матерью — и не сразу определишь, кто из них ближе к ратишам. Но стоило лишь присмотреться поближе, проследить подольше за этой парой, сродство становилось очевидным, от манеры укладывать волосы до мельчайших наклонов головы. Движения матери лишь казались более плавными и размеренными, но то вполне списывалось на возраст и статус.

— Здравствуйте, Вестлана Ивджэновна! — выпалила Алеандр и от растерянности, чуть не сделала книксен, совершенно не ожидая такой скорой встречи с суровой матушкой своей подруги. — А-а-а у нас ту э-э-э практика?

— На паперти? — всё тем же вежливым тоном уточнила женщина, пропуская оборванных девушек в дом и снова запирая за ними заднюю дверь. — Горячая вода ещё есть, халаты возьмёте в шкафу возле ванной, сейчас могу организовать блинчики с творогом или подождёте ужина?

— Спасибо большое, было бы неплохо перекусить прямо сейчас, а там посмотрим по обстоятельствам, — расплылась в немного нервной улыбке Яританна, будто невзначай пристраивая в нишу под лестницу набитый рюкзак.

Вестлана сделала вид, что манёвра не заметила и как бы случайно закрыла нишу стоявшим рядом расписным щитком.

Любой, кто поднимался в этом доме на второй этаж (такая честь выпадала не многим), не мог не отметить вопиющую старость лестницы и пронзительный скрип ступеней, которые просто вопили под каждым шагом. Эта вынужденная необходимость всегда раздражала дотошную в мелочах хозяйку и зачастую настолько огорчала её, что женщина по долгу не могла заснуть, то и дело хватаясь за молоток и гвозди в отчаянном порыве самолично всё исправить. Такие порывы бывали и раньше, но не давали ни малейшего результата, поскольку Гана Фёдосовна (так звали их призрака), из всех вещей в доме больше всего любила вселяться именно в лестницу, доводя ступени до нужного ей скрипения. Вероятно, именно это созвучие наиболее полно отвечало её инфернальным вкусам. Ни чьим вкусам белее это не соответствовало, но переговоры с призраком были бессмысленны. Почтенная старушка самого преклонного возраста ещё при жизни помутилась рассудком настолько, что с трудом отличала тарелку от подноса и всё время заунывным голосом читала молитвы. Смерть слегка прояснила её разум, оставив, впрочем, такие вот незначительные женские слабости. В сложившейся ситуации радовало лишь то, что призрак не выбрал своим инструментом шкаф с посудой или единственное на весь дом витражное окно.

— Яританочка наша приехала!!! Радость-то какая! — тут же выскочила из стены Гана Фёдосовна, будто чуя, кого поминают мысленно самыми распоследними словами. — То-то нам веселее будет, а то сидим тут одни…

Полупрозрачная старушка, раскинув широко истаивающие туманом руки, уже полезла обниматься, грозя замучить безобидными, но однообразными до дрожи увещеваниями, как неожиданно заметила ещё одну гостью и на диво расторопно юркнула в ближайшую щель. Боязнь посторонних была ещё одной её маленькой слабостью. То, что посторонним являются, по сути, и Вестлана с Яританной, поскольку призрак перелетел со склада, где её за наследство замуровали многочисленные внуки, Гана Фёдосовна всё время забывала и радовалась обеим как родным. При этом специализация «родственницы» её нисколько не смущала.

— Она всё ещё здесь ошивается? — шёпотом уточнила у духовника Эл.

— Её попробуй изгони, — мрачно пояснила Танка. — Но есть и плюсы. По ночам на угробьцев и мелкое ворьё она реагирует эффективнее собаки. Даже морковку с грядок не дерут.