Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

– Еще бы. Но, Хосс, постарайся поня… – Эбинизер осекся и уставился на меня расширившимися глазами.

Я почти слышал, как проворачиваются у него в голове шестеренки.

Потом он перевел дух и понизил голос до едва слышного шепота.

– Так вот оно что. Ты уверен?

Я коротко кивнул.

– Адские погремушки! – выдохнул он. – Мог бы и поосторожнее спрашивать, Хосс. – Он опустил подбородок и посмотрел на меня поверх своих старомодных очков. – Две головы снести ненамного труднее, чем одну. Ты это хоть понимаешь?

Я медленно кивнул:

– Угу.

– Даже не знаю, что я мог бы для тебя сделать, – признался он. – Я буквально пришпилен к этому месту до тех пор, пока Моргана не обнаружат.

– Если исходить из того, что он невиновен, – спросил я, – с чего мне начать?

Он задумчиво пожевал губу:

– С Индейца Джо.

Глава 15

Члены Совета Старейшин, как выяснилось, живут отнюдь не по-нищенски.

Миновав еще несколько постов охраны, я оказался в помещении размером с бальный зал, которого не постеснялся бы и Версаль. Из белого с золотыми прожилками мраморного пола вырастали стройные колонны. На дальней стене виднелся водопад, струившийся в небольшой пруд, который окружала самая разнообразная зелень – от обычной травы до роз и даже небольших деревьев. Самый настоящий садик, причем удивительно сложно организованный. В воздухе слышался негромкий звон – музыка ветра, – а золотистый свет, исходивший от кристаллов на потолке, был почти неотличим от настоящего солнечного. В саду пели птицы, и я разглядел темный силуэт соловья, порхнувшего между колонн и опустившегося на одну из веток.

В садике и рядом с ним была расставлена дорогая, удобная на вид мебель, какую можно иногда увидеть в вестибюлях самых фешенебельных гостиниц. На столике у стены стояли самые разные экзотические закуски от холодных мясных нарезок и до того, что более всего напоминало обжаренные щупальца осьминога. Рядом располагался бар, готовый в любой момент спасти членов Совета Старейшин от обезвоживания.

По всему периметру помещения тянулся на высоте десяти футов от пола балкон, на который выходили двери личных покоев старейшин. Я пересек просторный Зал Отдохновения, поднялся по парадному лестничному маршу и постоял немного, вертя головой, пока не приметил дверь, охранявшуюся парой храмовых собак-изваяний и сонным юнцом в плаще Стража с загипсованной ногой. Обойдя галерею, я помахал ему рукой.

Не успел я с ним заговорить, как обе храмовые собаки синхронно повернули головы в мою сторону; движение это сопровождалось скрежетом камня о камень.

Я застыл как вкопанный, чуть приподняв руки.

– Славные собачки.

Юный Страж уставился на меня и произнес что-то на незнакомом языке. Внешность выдавала в нем уроженца Юго-Восточной Азии, но точно определить страну я бы не решился. Еще секунду-другую он буравил меня взглядом, и я вдруг узнал его – одного из личных телохранителей Древней Мэй. В прошлый раз я видел его замерзшим до полусмерти, когда он пытался передать послание Королеве Мэб. Теперь, должно быть, сломанная лодыжка не позволила ему принять участие в поисках Моргана.

Я так думаю, некоторым прямо с рождения везет.

– Добрый вечер, – обратился я к нему на латыни, официальном языке Совета. – Как дела?

Секунду-другую Везунчик пристально смотрел на меня с нескрываемым подозрением.

– Мы в Шотландии, сэр, – произнес наконец он. – Здесь уже утро.

Верно. Моя получасовая прогулка переместила меня на шесть часовых поясов вперед.

– Мне нужно поговорить с чародеем Слушающим Ветер.

– Он занят, – сообщил мне Везунчик. – Его нельзя беспокоить.

– Меня послал поговорить с ним чародей Маккой, – настаивал я. – Он считает, это важно.

Везунчик сощурил глаза так, что они превратились в совсем узенькие щелочки.

– Будьте добры, подождите здесь, – произнес он. – И не двигайтесь с места.

Храмовые собаки продолжали пялиться на меня. Ладно, я понимаю, что на самом деле они не могут смотреть. Разве может пялиться каменная глыба? Но взгляд у них для безмозглых булыжников был очень пронзительный.

– Можете не беспокоиться, – заверил я его.

Он кивнул и скрылся за дверью. Минут десять прошло в неуютном ожидании. Наконец он появился, легонько хлопнул собак по каменным загривкам и кивнул мне:

– Проходите.

Косясь на каменных монстров, я сделал осторожный шаг вперед, но они остались неподвижны. Тогда я кивнул и, миновав их, вступил в покои Лафортье; я очень надеялся, что не произвожу впечатления встревоженного подзаборного кота.

Первое помещение, в котором я оказался, представляло собой кабинет, а может, антикварную лавку. Здесь стоял массивный рабочий стол из какого-то светлого дерева, хотя его передний торец, ручки ящиков и часть столешницы перед обычным конторским креслом на колесиках потемнели от времени и использования. Строго посередине стола лежало пресс-папье, а перед ним – аккуратный рядок из четырех авторучек. Полки прогибались под тяжестью книг, барабанов, масок, поясов, древнего оружия и