Вера Камша - Несравненное право

Дико, странно, нелепо, но мне все это напомнило старую добрую игру, когда два отряда перетягивают веревку с закрепленным посредине диском-меткой. Так Олень и Перворожденные с их нежданными союзниками тянули друг на друга незримый канат, посредине которого была гибель. Гибель, которая неотвратимо приближалась. Талисман эльфов вспыхнул неправдоподобно ярко и погас. Он исчерпал себя. Все было окончено — Ройгу одержал победу!

И в это время я наконец ощутила Силу, которая стремительно затопляла все мое существо. Это было как и в прошлый раз, но намного сильнее, пронзительнее. Магическая энергия переполняла меня, словно каждое заклинание, каждая выпитая жизнь, доставшиеся Оленю, питали и меня, а скорее всего так оно и было. Мгновение назад я была одинокой, приготовившейся к неизбежному концу женщиной. О том же, чем я стремительно становилась сейчас, странно и страшно было даже думать. И тут я услышала зов. Голос, который слышала только я, звучал уверенно и самодовольно. Меня прощали. Мне приказывали воссоединиться с породившей меня силой, немедленно идти к Нему, ведь я изначально ему принадлежу… Я была посвящена Ему при рождении, меня растили, готовя к Великой Миссии, которую я чуть было не погубила. Но еще не поздно. Я еще исполню свой долг и буду вознаграждена. Мои ноги сами понесли меня вперед. Я шла, нет, не шла, летела туда, где только и могло быть мое место… Но меня остановили.

Кто-то обхватил меня за плечи, и я обернулась. Рене! Герцог, хоть лицо его и было искажено болью, на ногах держался, и держался твердо. Так мы и замерли рядом, в одной руке он держал обнаженную шпагу, а другой обнимал меня за плечи, прижимая к себе в извечном мужском желании защитить.

Нет, он, конечно же, не понял, не мог понять, что со мной творится; меня нынешнюю он совершенно не знал, а та женщина, которую он оставил в Идаконе, видимо, могла сделать только одно — кинуться в отчаянье вниз с крепостной стены. Герцог схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Кажется, он велел мне немедленно прийти в себя, и… я это сделала. Переполнявшей меня силы хватило бы для того, чтобы и от самого Рене и от всех, кто стоял с ним рядом, не осталось ничего… Голос приказывал мне именно это — уничтожить Рене, потому что это было необходимо Ему. Я больше не чувствовала своего тела, оно казалось мне таким же орудием смерти, как кинжал или шпага. Рене еще раз тряханул меня, я вскинула голову и встретилась с его яростными и несчастными глазами… Взгляды наши скрестились лишь на какую-ту долю секунды, надсадный визг пронесся прямо над нашими головами, и Рене втолкнул меня в нишу между двумя каменными зубцами, прикрывая собой. Белесый отросток, видимо, был голоден и безмозгл, ему было все равно, кого тянуть в небытие — герцога Арроя или незадачливого аюданта, рысцой бегущего вдоль стены. Человек исчез, словно его и не было, а щупальце… Опаленное лиловым огнем, оно нехотя отдернулось. Руки Рене разжались, и я смогла увидеть, что творится на площади. Синий эльфийский свет угас, живая стена рассыпалась, теперь на ногах оставались лишь трое — сам Эмзар, давешняя старуха и… клирик с увитым цветами посохом. За рекой бесновался Белый Олень. Было очевидно, что еще одна-две атаки — и последние защитники не выдержат.

— Бей, — прозвучало в моем мозгу, — уничтожь их и иди сюда, к нам… к нам… к нам… ты наша…

Я вырвалась из рук адмирала и так же легко, как кошка пересекает лунный луч, не разбирая дороги, не думая, что будет, если я покажу, кто же я на самом деле, бросилась вперед… Голоса что-то бубнили, но совершенно спокойно, видимо не сомневаясь, что я выполняю их приказ. Рене что-то закричал мне вслед. Нет, это мне показалось — не мог он говорить сейчас о любви…

Белая Тварь выжидала, зачем ей было тратить свои драгоценные силы, если я — ее создание, ее послушное орудие — была в крепости. Зверюга гордо и нагло высилась на противоположном берегу, ожидая, когда верная раба докончит столь успешно начатое… Что ж, она дождалась. Я остановилась как раз напротив твари и с маху ударила всей отмеренной мне силой. Трудно описать, что я при этом чувствовала… Эанке, Гончие Тумана, гнусные финусы, все, кого я прикончила раньше, были лишь слабенькими огоньками, погасить их было так просто.

Эстель Оскора, подруга Древнего Бога, сама не знала пределов своего могущества, а оно оказалось равным Силе ее господина. Огонь гасят огнем. Только я могла остановить пожар, зажженный Ройгу, и, клянусь Великими Братьями, я творила немыслимое.

Я никогда не была ни особо удачливой, ни особенно умной, но сейчас у меня получилось все. Закрыв астральным щитом тех, кто стоял сзади, я лупила всем, что было во мне, по Оленю и по тем, кто бесновался у его ног. Внутренним взглядом я видела то, что мои земные глаза не могли рассмотреть. Я видела, как два вихря — черный, как сама Тьма, и нестерпимо блестящий, как солнечная дорога на озерной глади, — повинуясь моей воле, ринулись вперед. Свет накрыл клубок тел, катавшийся у ног исполина, а Тьма обвила его шею чудовищным арканом. Я душила эту мерзость, ощущая ее удивление, негодование, ярость и, наконец, страх и отчаянье. Олень бился и хрипел, а я всей своей волей тащила на себя сотканный из Тьмы канат, затягивая его, держа тварь на ремне, как это делают жители Эр-Атэва с дикими ослами. Мне было не по силам придушить ее окончательно, но и она не могла освободиться. Я не знаю, сколько я так стояла. Мне казалось, целую вечность, но для тех, кто смотрел на нашу схватку живыми глазами, похоже, все произошло мгновенно. Наконец аркан лопнул, меня швырнуло на колени, и сквозь волну непередаваемой, неистовой боли я — нет, не увидела, а почувствовала, как Олень, обретший свои обычные размеры, вытянув рогатую голову, стремительно удирает на юго-восток…

Глава 34

Чудовище не выдержало. Рене, с трудом стоя на трясущихся ногах, смотрел на улепетывающего монстра, не веря, что все кончилось. Кончилось?! Ничего подобного, все еще только начинается. Сейчас этим, за рекой, еще хуже, чем в Кантиске, и этого нельзя упустить. Но сначала Герика… Когда герцог, преодолев слабость, подбежал к ней, ее уже уносили двое кстати подбежавших клириков. Рене, переживший бой у Червонного кряжа, представлял, что с ней творилось… Увы, он не мог остаться с ней, как бы ни желал этого. Теперь, когда монстр удрал и Тарре не грозит никакая потусторонняя погань, нужно поговорить по душам с Годоем.

Тряхнув белыми волосами, словно отгоняя все лишние мысли и чувства, Аррой бросился к пушкам, оглядываясь в поисках людей, не утративших способности действовать. К счастью, барон Шада оказался поблизости, и на красной физиономии не было ни растерянности, ни страха.