С Лисочка - Хроники ицкаронской Стражи. История одной практики

Мой провожатый провел меня затемненным коридором к лестнице, по которой мы поднялись с ним на второй этаж. Дорога мне была знакома: именно ей вела меня не так давно Бланка в реанимацию, в палату, где как раз Эрик и лежал. И именно к той самой палате он меня и привел. Возле дверей стояли два знакомых стража: мужчина-капрал и девушка-младший констебль. Я их обоих прежде видела здесь же, в клинике, они как раз охраняли того шамана-мышелюда, Торвальда, который помогал Селене вытащить Эрика из… из… оттуда, где он прибывал. Имен я их не знала, конечно, а, может быть, просто не запомнила. Девушка была молода — лет двадцать, не более того. Невысокого роста, чуть пониже Эрика, с короткими волосами цвета выгоревшей на солнце пшеницы, в старомодной кирасе поверх мундира и с большущим арбалетом, из которого вполне можно тролля с одного выстрела уложить. Капрал был русоволос, сероглаз и высок, с правильными чертами лица, длинным мечом на поясе, на вид — лет тридцать. Пожалуй, можно было сказать, что он красив, и даже небольшой шрам у правого глаза совсем его не портил. Я бы не против была с ним познакомиться поближе, но, кажется, у них с Селеной роман, а я, в таких случаях, стараюсь не вмешиваться. Но на него я в прошлый раз не потому внимание обратила, а из-за интересной аномалии в ауре — россыпи мелких серебряных пятен. По-хорошему, стоило бы к ним приглядеться повнимательнее, но ни тогда, ни сейчас у меня не было на это времени. Увидев меня и Эрика, стражи кивками поприветствовали нас, и капрал открыл нам дверь, пропуская в палату.

Навстречу со стула поднялась Селена, но мне вдруг стало не до нее, потому что на узкой больничной кровати я увидела то, что боялась увидеть. Там, опутанный трубками и проводами, лежал Квентин. Бледный, с кругами под глазами, какой-то осунувшийся, перебинтованный. Кажется, мои догадки начинали сбываться — моего кузена опять ранили.

Но в этот раз ситуация явно отличалась от того, что бывало раньше. Увидев Квентина, я не сдержала вскрика, и не его внешний вид был тому причиной. Я увидела его ауру и ужаснулась, настолько она отличалась от того, что я привыкла видеть. Уж если чью ауру я и знаю, как свои пять пальцев, то это ауру Квентина. Сейчас ее было почти не узнать. Во-первых, в районе надплечья расположилось багровое пятно с белесыми краями — отражение боли, вызванной раной. Обычная, по сути, история при серьезных травмах. Кажется, и кость задета. Нехорошо, но хвала богине, не смертельно. Обойдется, я надеюсь. Во-вторых, вся аура Квентина была усыпана какими-то бурыми пятнами с рваными краями, больше всего походившие на пятна плесени, наподобие той, что появляется на корке хлеба, если его забыть во влажном месте на неделю. Эти пятна мне не понравились категорически, тем более что они пустили отростки и на второй слой, да к тому же, я понятия не имела, откуда такие пятна могли бы появиться, и что бы это могло означать. Ничего похожего я прежде не встречала, ни на практике, ни в специальной литературе. Впрочем, это не удивительно, ауристика — наука относительно молодая. Значения многих ауральных рисунков описаны плохо, а часто — и вовсе не описаны. Конечно, есть приемы, с помощью которых можно расшифровать что угодно, но это требует много времени, за десять минут такого не сделаешь.

Так, а это что? На втором слое, вокруг багрового пятна боли, бледно-розовый развод с ажурными краями. Это мне знакомо — вампирьи чары. Это Бланка постаралась, она замечательно умеет обезболивать, я как-то даже на себе ее воздействие испытала. Тогда я серьезно потянула лодыжку, и Квентин, предполагая перелом, схватил меня на руки, и, не слушая моих протестов, притащил к ней в клинику. Как давно это было, лет пятнадцать назад… Рядом — второй след, тоже вампирий. Это не Бланка, это кто-то другой. Селена? А ей зачем понадобилось чары накладывать, да еще и после Бланки? Стоп, я немного ошиблась. Эти чары были наложены не после, а до чар Бланки. Это не обезболивание, готова спорить. Рисунок совсем другой. А что тогда? Обязательно спрошу, но после того, как закончу осмотр.

Да, это еще не все. Самое интересное я оставила напоследок: в районе головы белело еще одно пятно, очень крупное, походящее на шапку из паутины. Само пятно было цвета грязного снега, какой бывает, когда он начинает подтаивать, но края у него были голубоватыми, с сиреневым отливом — верный признак того, что не обошлось без магии. Эта самая паутина разбросала свои лохмотья и на первом, и на втором, и даже на третьем слое ауры, что меня, откровенно говоря, пугало. Тоже никогда ничего подобного не видела. Сегодня, право, ночь сюрпризов. К ране эта «паутина» отношения не имеет, это точно. Скорее всего, след какого-то заклинания. Интересно, какого. Знать бы, как это пятно выглядело изначально… Сейчас оно рассасывается, теряет форму, думаю, через несколько часов от него и следа никакого не останется, тогда понять, что это было, станет совсем невозможно. Хорошо, что у меня абсолютная память на такие вещи, чуть позже я обязательно разберусь с этим. Сейчас я могу сказать лишь, что это что-то текстурой все те же вампирьи чары напоминает, но весьма отдаленно. Квентин, что же с тобой случилось? Кто тебя так?

Я попыталась вспомнить, когда я последний раз видела Квентина и получалось, что это было дней пять назад. Разумеется, тогда с его аурой все было нормально. Точно, это было утром, я спускалась к завтраку, а он уже уходил из столовой. Поздоровавшись почти холодно, мы разошлись. Меня ждали обезжиренный творожок с кофе и суранскими сладкими гренками, его — работа. Не подумайте, что мы поссорились, просто это в обычае у моего кузена — дуться на меня по две-три недели кряду, после того, как сорвется очередной мой брачный вариант. Я не очень понимаю, чем вызвана эта обида. То ли, по его мнению, я сама должна добровольно поставить крест на попытках других мужчин ухаживать за мной, то ли его злит, что я позволяю ему делать то, что он делает в таких случаях. Впрочем, имеет право на жизнь и третий вариант: Квентина обижает, что я никак не реагирую на то, что мой очередной потенциальный брак расстроился. Если дело в этом, то ждать моей реакции он может столько, сколько его душе угодно. Ни одобрения его действиям, ни их порицания, ни тем более моих страданий по поводу несостоявшегося брака он не увидит. Чего ради? Если ему нравится дурака валять — пожалуйста, только я не обязана в этом участвовать и манипулировать собой не позволю.

Однако я отвлеклась, унеслась мыслями далеко из палаты, что со мной часто бывает, когда я рассматриваю чей-то третий слой. Оно и понятно: если для того, чтобы понять, что происходит на первом слое ауры, надо просто расслабиться, чтобы разобраться во втором — сосредоточиться, то для того, чтобы прочитать третий слой, нужно рассматривать его через призму отрешения, позволив своему подсознанию самому разбираться что там к чему.