Руслан Михайлов - Изгой. Трилогия

– Вот и староста наш поспешает гостей встретить, – прогудел деревенский мужик. – Эх! Сейчас и пивка выпьем, копченой рыбкой закусим! Гулять так гулять! Что скажешь, друг? Уважишь меня, выпьешь со мной пару кружек пива?

– Выпьем, как не выпить, друг Клеспий! – заулыбался ниргал и, повернув лицо к нам, крикнул: – Давайте сюда, друзья! Отдохнем с дороги, а завтра поутру и в путь тронемся!

– Ну да, – буркнул я и, старательно улыбаясь, крикнул в ответ: – Сейчас будем! Без нас не начинайте! – И уже вполголоса, почти шепотом добавил: – Разворачиваем лошадей и уходим! Тикса, заползай на лошадь! Живо! И улыбайтесь, улыбайтесь…

– Господин, это что же?! Всамделишная деревня? – шепотом возопил Лени, лихорадочно разворачивая лошадь.

– Совсем дурак?! – вызверился я на рыжего. – Ладно лето, шут с ней, с деревней, но чтобы ниргал шлем снял?! Его не каждым зубилом сковырнуть можно! Да еще и заговорил – без языка‑то! Тикса, подбери челюсть и прыгай на лошадь! – Дождавшись, пока гном с пыхтением заберется в седло, я велел: – Все, уходим. Только медленно.

Развернув лошадей, мы шагом направились прочь, поминутно оглядываясь на оставшуюся за спиной деревню.

– Куда же вы? – с искренним недоумением воскликнул мужик. – Никак обидели чем?

Подоспевший староста тоже присоединил свой голос:

– Милостивые господа! Вернитесь! Столы уж накрыли, все для пира готово!

– Ой, а рыжий паренек миленький‑то какой, – проворковала Власилена, облокотившись на низкий плетень и выставив на обозрение пышную грудь, почти вывалившуюся из глубокого выреза платья.

Что удивительно – нас разделяло расстояние самое малое в двадцать шагов, но я отчетливо слышал каждое слово, хотя деревенские и не кричали.

– Не оборачивайся, Лени! – рявкнул я на рыжего, который после слов соблазнительной Власилены начал натягивать поводья останавливая лошадь. – Вперед!

В спину продолжали нестись разноголосые и недоумевающие окрики, но мы уже не обращали на это внимания. Кто бы ни устроил эту ловушку, он действовал слишком примитивно. Одно только жаркое лето в миниатюре чего стоит. Деревня отдалялась с каждым шагом, стоящие на околице фигурки становились все меньше, и я было облегченно вздохнул, когда по ушам ударил пронзительный и столь знакомый визг. Костяные пауки.

– Уходим! – уже не понижая голоса, завопил я, оглядываясь назад.

По нашим следам мчалось два костяных паука, сверкая глазницами и исторгая рвущий уши визг. И эти пауки в снегу не вязли – эти твари были гораздо больших размеров, чем уже виденные нами. Как минимум втрое, а то и больше. Да и необычно удлиненные глазницы черепов пылали не зеленым, а красным светом, отбрасывая на снег багровые отсветы. Поняв, что им не удастся нагнать перешедших на галоп лошадей, твари резко остановились и, упершись в землю расставленными лапами, издали еще одну звуковую волну, но, как мне показалось, несколько другой тональности. Скачущая подо мной лошадь вздрогнула и запнулась. Я лишь чудом удержался в седле, уцепившись за гриву животного. Тиксе не повезло еще больше – его лошадь с истошным ржанием встала на дыбы, и гном рухнул на землю, выпустив из рук поводья. Оставшаяся без седока лошадь прижала уши к голове и рванула прочь, пронесшись рядом со мной, словно молния.

– Тикса! – закричат я, осаживая коня. – Бегом сюда!

Барахтающийся в снегу гном с трудом поднялся на ноги и сейчас отплевывался от снега, не замечая бросившихся к нему костяных тварей.

Я направил коня к Тиксе, но проскакать успел только два шага, когда поводья выхватила закованная в металл рука. Зажав поводья в железном кулаке, ниргал дал коню шенкеля, направляя его прочь от пауков и гнома. Оставшаяся двойка ниргалов сомкнула плечи у меня за спиной, защищая тыл.

– Стоять! – опомнившись, завопил я. – Стоять! Ниргалы, приказываю помочь гному! Немедленно!

Те меня словно не услышали, продолжая нещадно нахлестывать коней. Как и я, Лени не ожидал ничего подобного и в замешательстве застыл на месте, крутя рыжей головой по сторонам и не понимая, что происходит.

– Да вашу так мать! – завопил я, поняв, что мои железные охранники не собираются останавливаться.

Ухватившись за рукоять притороченного к седлу меча, я завалился набок и, словно мешок с картошкой, рухнул с седла, приложившись плечом и коленом о заледеневшую землю и чудом не попав под копыта мчавшихся следом лошадей. Шипя от дикой боли, я вздел себя на ноги и, изрыгая ругательства, припадая на ушибленную ногу, кинулся к паукам, уже добравшихся до Тиксы и скрестивших на нем пылающие алым огнем глазницы.

– Лени! В бой! Чего застыл?! – заревел я, чувствуя, что попросту не успеваю – за пару секунд бешеной скачки мы успели отскакать самое малое на полсотни шагов.

На моих глазах ноги у Тиксы мягко подогнулись, и гном начал заваливаться навзничь, так и не выпустив из рук злосчастный молоток. От увиденного у меня резко прибавилось скорости, и уже через пару секунд я всей своей массой налетел на первого паука, и мы вместе закувыркались в снегу. Уже через миг я осознал всю опрометчивость своего поступка. На столь малой дистанции мой меч оказался бесполезен, тогда как нежить только выиграла от столь тесного соседства. Воспользовавшись моей заминкой, паук оплел меня многочисленными лапами и потащил к чудовищному черепу с огромными глазницами. Выпустив меч, я сорвал с пояса нож и практически наугад начал им отмахиваться. Лезвие бессильно отскакивало от костей, словно они были созданы из стали, а тварь все сжимала свои объятья. Когда казалось, что вот‑вот, и у меня треснут ребра, в бой вмешался третий участник. Мелькнул черный плащ, и громадный желтый череп плотно обхватили две ладони. Резкий хрустящий поворот, рывок, и ниргал буквально вырвал череп из сплетения костей, представляющих собой пародию на туловище. В сантиметре от моего плеча вонзилось лезвие меча и с хрустом ломающихся костей пошло вниз, перерубая обхватившие меня лапы. Убедившись, что я свободен, ниргал схватил меня за ворот и одним мощным движением поставил на ноги. Все это было проделано за несколько ударов сердца, без малейших эмоций и лишнего шума.

Благодарить спасших меня ниргалов я не стал – еще помнил, как они уводили меня прочь от попавших в беду друзей. Перебьются как‑нибудь. Ошалело встряхнув головой, я поспешно оглянулся, и то, что я увидел, вселило в меня надежду на благополучный исход дела. Лени стоял на коленях рядом с лежащим в снегу Тиксой, ожесточенно натирая тому лицо снежным комом.

Оставшийся в одиночестве паук медленно пятился назад от мерно шагающего вперед ниргала, не обращающего внимания на стегающие по доспехам удары лап. На первый взгляд, ниргал вообще не замечал магических потуг паука, но я с тревогой заметил, что когда паук испускал из глазниц ярко‑алую вспышку, на долю секунд воин замирал на месте и начинал крениться к земле. Рывком приходил в себя и вновь делал несколько шагов вперед.