Светлана Зорина - Избранница

С ним согласились. Ариэну, нервы которой были уже на пределе, мучил страх, что ариллиновый паук теперь намертво прирос к паутине, но страх оказался напрасным. Этот ключ был послушен Ариэне. Она легко сняла паука с паутины, которая тут же снова превратилась в иллюзию. И то, что за ней находилось, тоже. Ариэне вдруг захотелось, чтобы весь этот проклятый замок превратился в иллюзию. А ещё лучше — исчез совсем. Чтобы остались только она и Тамран. Она вспомнила тёплый при6режный песок, запах моря и влажный аромат сосен с голубовато-зелёной хвоёй… И тропу, которая, петляя между ними, вела к белому дому на холме. Ариэна легко очистила его от призраков, пугавших всю округу. Но те туманные видения были сущим пустяком по сравнению с призраками, от которых ещё предстояло избавиться.

— До Эрении мне пока далеко, — призналась она Тамрану, когда он вечером зашёл к ней поговорить.

Проспав несколько часов, Ариэна чувствовала бы себя вполне сносно, если бы не пустота, образовавшаяся у неё внутри после того, как она публично уничтожила свою соперницу. Они беседовали в маленьком внутреннем дворике, в который можно было выйти прямо из покоев Ариэны. Этот дворик был частью её апартаментов. Здесь уже отремонтировали фонтан и даже расставили по углам вазоны с тёмно-лиловыми герминами, цветущими до самой зимы. Мозаика на полу сохранилась великолепно. В ярком лунном свете растительный орнамент смотрелся ещё красивее, чем днём.

— Заклятие, наложенное ею на сокровищницу, до сих пор работает. И вряд ли я смогу его снять. Разве что убрать магическую паутину и повесить на дверь обычный замок.

— А надо ли? — пожал плечами Тамран. — Пусть считают, что открыть эту дверь можешь только ты. Так безопасней.

— Опять ложь… Да нет, я не жалуюсь. Сама втравилась в эти игры. Помню, как мне доставалось от деда за враньё, а что толку…

— Меня воспитывали иначе, — усмехнулся Тамран. — Мой приёмный отец говорил: есть жизнь и есть прописные истины. Бывает, что одно совпадает с другим, но это не всегда к лучшему. Да ладно, не такой уж тут страшный обман. Этот ключ подчиняется только магу, а единственный маг сейчас здесь — ты. Или эта старуха тоже хорошая колдунья?

— Хорошая. Но ключом может воспользоваться каждый, кому он попадёт в руки. Значит Нэйя сказала тебе, что открыть сокровищницу может только великий маг? Это неправда. А Нэйя вообще не владеет магией. Я уже давно об этом догадывалась, а сегодня убедилась окончательно. Послушай, Тамран… Она же открывала при тебе дверь сокровищницы. Когда ты это увидел, ты поверил, что пророчество Эрении сбылось?

— Да, — ответ прозвучал резко, почти зло. — Этот проклятый ключ оказался у неё, эту дурацкую дверь она открыла… Что я ещё мог подумать? Ты же только сейчас рассказала мне, как раздобыла этот кулон. Помню, ты говорила, что смогла убежать из башни только потому, что тебе удалось найти кулон с нитью аранхи. Потом Галиан сорвал его с тебя, чтобы ты не сбежала. У меня и в мыслях не было, что этот кулон и ключ от сокровищницы — одно и то же. Ты ведь не сказала, как он выглядит…

— Да. Честно говоря, мне даже вспоминать обо всём об этом было жутко, не то что рассказывать. И я только недавно поняла, что это ключ. Но ты… Ты-то ведь считал, что Нэйя владеет им по праву. Ты готов был пойти против всех? Люди так ждали, что пророчество Эрении сбудется, а значит исполнится воля богини…

— Всё так и получилось, — улыбнулся Тамран. — Если честно, мне было плевать на это пророчество. Мало ли кто что сказал пятьсот лет назад? Мы живём сейчас, мы вправе сами строить свою жизнь. Во всяком случае я привык выбирать сам. При всём моём уважении к покойной Эрении.

— Хорошо, что её выбор совпал с твоим. Иначе у нас с тобой были бы крупные неприятности.

— Нам не привыкать. Знаешь… Я был лучшим воином богини, но никогда ей не молился. Я ненавидел Маттар. Мне всегда казалось, что это она погубила моих родителей. Да по сути так оно и есть. Сегодня я впервые задумался о провидении, о божественной воле… Её можно уважать, на неё можно плевать — разницы никакой. Я противился ей, вернее, мне так казалось, а в результате стал её орудием. Есть вещи, которые нам никогда не понять до конца, но я твёрдо знаю одно: надо делать то, что считаешь нужным. И отстаивать свой выбор.

— Ты совершенно прав, воин богини. Мы, люди, сами ткём полотно Аранхи. Ты упорно чертил свой узор, и этот узор проступил на божественном полотне. Сокрытое стало явным, видимым для всех. Стало частью нашей жизни. Ты действительно воин богини, Тамран. Один из лучших.

Тамран подошёл к заострённой арке, за которой начиналась лестница с высокими перилами, протянувшаяся от дворика к балюстраде соседней 6ашни.

— Жаль, что позолота стёрлась, но это поправимо… Зодчий Мерилий предлагает вымостить полы во дворах плиткой из халконита. Но тут, по-моему, можно оставить всё как есть. Правда?

— Правда, — согласилась Ариэна. — Тут и так красиво. Говорят, этот Мерилий прекрасный зодчий…

— Да… Ему не терпится всё здесь переделать… Одни спешат переписать старые законы, другие — перестроить старый замок. Наверное, люди думают, что жизнь от всего этого сразу изменится и непременно в лучшую сторону… Надеюсь, так и будет. Раньше я старался как можно чаще всё менять в своей жизни — удовольствия, наряды, приятелей, женщин… Боялся однообразия, скуки. Или одиночества… Не знаю. У меня было много женщин. Я старался не думать о том, что рано или поздно надо будет на ком-то остановиться. Но я часто вспоминал последний разговор с Аландиром, моим приёмным отцом. Перед самой смертью он мне кое в чём признался. Оказывается, он был влю6лён в мою мать. И до конца дней своих раскаивался, что не сказал ей о6 этом. Он был намного старше её… Аландир стеснялся, боялся выставить себя на посмешище. К тому же видел, что она ничего подобного к нему не испытывает. Но он всё равно жалел, что не попытался… хотя бы объясниться. Ведь она была единственной женщиной, которую он любил. Когда он всё это говорил, я понял, что он действительно любил её…

Тамран долго молчал, прижавшись лбом к витой колонне арки.

— Я вот пришёл сюда, чтобы объясниться тебе в любви, а вместо этого стою и несу всякую ерунду… Мне двадцать три года, я получил хорошее образование, изучал риторику, философию, знаю поэтов. Я всю жизнь вращался в обществе, где умеют красиво говорить. Я со многими занимался любовью, но я не умею объясняться в любви.

— Поступки значат больше, чем слова, Тамран.

— Если совершаются вовремя. Я слишком долго мучил и тебя, и себя. Сначала не хотел признаться самому себе… Потом боялся твоего презрения. Некоторые вещи очень трудно объяснить… Помнишь, я говорил тебе о призраке, который преследует меня уже не первый год? Если точнее, два года. Хрупкий подросток с голубовато-зелёными глазами и копной пепельных волос… Юный демон, который спас меня от чудовища и улетел прочь. Потом он снова явился ко мне. На этот раз он принял облик маленькой проститутки, которая пристала ко мне в таверне, — невинная и по-детски бесстыдная. Хрупкая, как цветок, и такая… чистая. От неё даже пахло чистотой — как от лесного родника. Я хотел напиться этой воды и отрезветь, но не мог. Мой демон дурачил меня. Он нёс меня среди мерцающих звёзд… Я думал, что смерть — это прекрасно. Полёт опьяняет лучше всякого вина. Полёт в объятиях юного демона, предчувствие смерти… Мне казалось, что дворец Гиамары уже близко, и мне не было страшно.