Stashe - Судите и судимы будете

— Дана, я сочувствую вам. Но трудное детство бывает у многих людей. У вас оно хотя бы было необычным. Вы вернулись. Почему? Не стали утруждаться и искать варианты?

— Почему же. Я несколько лет провела на Эзарусе, потом слетала на Землю, посмотрела на колыбель человечества, так сказать. Я отлично училась. Меня даже гением называли в своей области. Программу освоила с опережением, университет закончила с отличием. В почти шестнадцать поступила, в двадцать закончила семилетнюю программу. Я успела насладиться и молодостью и свободой, если мы об этом. Просто наступил момент, и стало невыносимо скучно. Не знаю, сможете ли понять? Я была привязана к отцу, но и обижена на него. Когда Альберт нашел меня и предложил вернуться, рассказал о своих планах, о Янусе, я согласилась быстро. Эта планета, она особенная. Я следила за жизнью на ней долгие годы, с младенчества, часто вместо мультфильмов и фильмов смотрела документальные ролики. А потом, видите, станция оживает. Медленно, конечно, но тем не менее. Часть юных дарований сбегает, но те, кто остаются, тоже становятся частью нашей семьи, понимаете? Янус — огромная часть моей жизни, но не единственная. В прошлом году, до того ужасного события, мы впервые за долгие годы сыграли свадьбу.

— Ну, надо же, — деланно восхитился Богдан, так и не понявший цели визита девушки. Он внимательно ее слушал, и пытался просчитать. — Дана, вы помните наш разговор?

— Да, — она подалась вперед, и Шептунов обнаружил, что заглядывает в вырез платья, — именно поэтому, сюда и пришла. Хочу, чтобы вы поняли, я не враг. Более того, хочу помочь найти тех, кто поставил сотрудников станции в уязвимое положение.

— Это хорошо, — Дан видел перед собой светлые глаза, с темной каемкой по краю радужки.

Девушка совершенно естественным образом перебралась к нему на колени и в этот момент, Шептунов сделал сразу два открытия. Первое, Дана молодо выглядит, очень молодо. Ей больше тридцати, а на вид она гораздо младше. Может он, конечно, ничего не смыслит ни в девушках, ни в их возрасте, но второе понять куда как проще — его в открытую пытаются соблазнить. Лингова сама лезет к нему в постель. А почему?

Губы Даны — теплые, мягкие — уже прижимались к его губам и настойчиво искали ответной ласки. Шептунов бережно обнял девушку и ответил на поцелуй.

13 глава

Я хотела бесконечно нежиться в мыльной воде. Истинное наслаждение вовсе не заключается в запретных удовольствиях или сложно сплетенных интригах, чей результат непредсказуем и потому волнующ. Все куда как проще, для меня, по крайней мере. Лохань теплой воды, чтобы искупаться после недели пути. Возможность поужинать горячей пищей, выспаться, надеть чистую одежду. Увидеть дружеское лицо и улыбку, а не оскал или нож, направленный в живот. Простые радости, о которых пренебрежительно отзываются холеные юноши, мечтающие о подвигах или девицы, тоскующие в четырех стенах своих безопасных темниц. Таким, кажется, мир готов принять их на условиях, что выгодны и удобны им. На поверку же…

Когда я едва избавилась (так тогда казалось) от опеки Стоуша и получила одно из первых своих провальных заданий, помню чувство гордой самоуверенности, распиравшей меня. Думала — опыт, знания, сила — огого, могу и горы свернуть! Чего уж проще, защитить себя от возникающих в пути трудностей. О, как наивна девица восемнадцати лет! Спрятавшись за портьерой в доме, ты узнаешь, как обманчивы и опасны порой бывают иллюзии. Твое тело не храм любви, оно сосуд для чужих желаний. Одурманенную потоком слов и вина — тебя заставят подчиняться, а после выкинут за дверь. Пока твой клиент будет занят, настоящий вор украдет нужную вещь. Гордость не позволяет в тот миг признать поражение, ты ведь считаешь себя умнее и хитрее этих интриганов. Долгие годы плетущих кружево лжи и смерти, пусть… Неужели не сможешь обмануть? Разве годы, проведенные у мастера, ничему не научили? Попробуй, ведь это так заманчиво, а цель рядом. Они не знают, что случайные слова услышаны, не видели, как кипели злые слезы в глазах, гневно вздымалась грудь. Она уверена, что обманет и их и клиента, как предложено, оплачено. Заставит всех играть по своим правилам…

Кто знает, почему насмешливые боги пощадили ее тогда? Хотели проучить, закалить?

Сколько лет минуло, а она до сих пор помнит чужую, отвратительную в своем безразличии к ней жестокость. Ощущение рук на своих запястьях, угрозы, произнесенные срывающимся шепотом в ухо, неотвратимость произошедшего. Свою глупость, за которую пришлось заплатить высокую цену. Заплатила. Сполна.

Я поежилась. Не стоит доверять памяти, иногда в самый неподходящий момент она выкидывает на поверхность мерзость. Ты, казалось бы, надежно упрятал ее в самую темную часть своей души, но на тебе, она нашла тропинку наверх.

Расслабленность чревата лишними воспоминаниями. К тому же я позволила себе забыть о том, что безопасность просто временная иллюзия. Да и нежится слишком долго в горячей воде, в моем положении не слишком разумно. Я поднялась и опрокинула на себя кувшин чистой теплой воды, смывая остатки мыла с волос и тела. Вытерлась куском жесткой ткани и надела предложенную новой знакомой одежду: мешковатые штаны, кофту с длинными полами и рукавами, которые пришлось подвернуть. Неважно. Лида крупнее меня, и любые ее вещи окажутся большими. Зато будут чистыми, теплыми и приятными на ощупь. Катаринка развесила во внутреннем коридоре дома плащи, но штаны и кофты я решила постирать. Теперь они сохли над лоханью, выцветшие, потертые, но чистые.

Я не богата. Все, что есть — небольшой жизненный опыт, абсолютная память и умение пользоваться ею. Отец долгие годы учил меня, предполагая, что вырастит из худенького мальчонки с оранжевыми глазами доверенного помощника. Я знаю, как он представлял нашу жизнь. Иногда, мне становилось неловко, просто потому, что не оправдала его надежд.

Когда первый заказ обернулся для меня обычным насилием, я пообещала себе, что сделаю все, чтобы этот первый раз стал последним. Неудача — смешное слово, когда выясняется, что твое существование зависело от чьего-то настроения. Да, я была несмышленым птенчиком, когда доверчиво шагнула в расставленную ловушку. Да, человек, чья жизнь тогда стояла на кону, жестоко отомстил заказчикам, и по странной прихоти не убил дурочку, которая должна была обокрасть его. Не избил, не изуродовал, не сдал властям как воровку. Попользовал и вышвырнул на улицу. Но легче от понимания не становилось.

Рыдающая, впервые осознавшая свою беспомощность и уязвимость, я получила хороший урок. Мне пришлось пережить его молча. Выплакаться, проглотить обиду, запомнить унижение и идти дальше. Не по зубам оказался кусок. Хотя всего полгода спустя, этот господин умер от руки наемника, не месть Стоуша стала тому причиной, а банальный заказ. Он достался не мне.