Николай Горнов - Трафик

— У меня как всегда есть два варианта Один из них плохой, а второй — очень плохой… Ты уверен, что локомотивная бригада не подведет?

— Абсолютно. Хочешь, я тебе отзвоню на трубу, когда ее встретят на той стороне?

— Никогда не забуду, что ты для меня сделал…

— Брось, Дима. Если бы не ты, я бы так и остался лежать на пятнадцатой деляне лесхоза «Дальний».

— Похоже, пора прощаться, а то уже на лирику потянуло, — усмехнулся Новиков.

Борис крепко сжал его руку.

— Держись, Ваша Честь. Назло врагам…

013

«Скаут» основательно припорошило снегом. Новиков завел двигатель, выкрутил на полную мощность регулятор печки и стряхнул снег с лобового стекла. Долго устраивался на холодном сиденье. Поля вокруг стояли белые. И ему подумалось, что зима в этом году будет ранней. Как два года назад…

Проскочив Бессарабку, он притормозил на обочине — неподалеку от заправки «Роснефти». Понял, что силы его иссякли. Да и спешить было уже некуда. От вычислителя остался выгоревший и оплавленный корпус. Вся информация, которая хранилась на его жестких дисках, восстановлению не подлежит. И нет уже давно ни распечаток, ни прочих вещдоков. Ничего нет. Есть только Жора, примотанный липкой лентой к управляющему «Победы». Но им обоим спешить тоже некуда — могут подождать до утра.

Глаза сами собой закрылись. Новиков погрузился в сон. И сразу увидел мать. Она сидела за старым кухонным столом. В своем любимом платье в узкую полоску. Уже два года прошло после похорон, а он так и не удосужился поставить ей нормальный памятник. Отцу успел сделать плиту из дешевой мраморной крошки, а на могилке матери второй год стоит деревянный крест.

— Как ты, Димочка?

— Все хорошо, мам. У меня все в норме. Как всегда…

Он присел рядом. Она улыбнулась и накрыла его руку своей сухой ладошкой.

— Я тебе не говорила никогда, Прости. А ведь твой дед из этих краев родом — из Бессарабки.

— Значит, я тоже из крестьян. Забавно…

— А еще я тебе хочу сказать, сын, что мы с отцом всегда тобой гордились. И в школе, и в институте. И потом, когда ты стал работать в этом своем управлении. Ты не переживай ни о чем. И обо мне не беспокойся. У меня все нормально. И у папы. Он тебя очень любит, сын. Ты помни, что мы оба тебя любим…

Из объятий сна Новикова вырвала мелодичная трель телефонного звонка. Он негнущимися пальцами подхватил трубку и с трудом нажал клавишу ответа.

— Дрыхнешь? — Это был Борис. — Десять минут не могу добудиться…

— Извини, Боря. Как там?

— Порядок в танковых войсках. Груз доставлен в целости и сохранности. Дней через пять будет в пункте назначения.

Несколько минут Новиков сидел без движения. Потом машинально покрутил настройку магнитолы. Динамики на всех частотах выдавали шорох пустого эфира. Опять захотелось курить. Он вышел из машины и вернулся назад — к заправке. В сторону таможни с торжествующим ревом пронеслись две фуры по сорок тонн, обдав его жарким выхлопом дизельных двигателей. Новиков свернул к светящемуся стеклянному пузырю круглосуточного кафе. Уж там-то точно должны быть сигареты. Да и чашка горячего кофе.

На звук колокольчика подняла голову пожилая женщина за стойкой.

— У вас открыто? — на всякий случай уточнил Новиков.

— Конечно, Дима. Заходите. — Женщина приветливо улыбнулась, поправив фирменную шапочку. — Только прикрывайте дверь плотнее. Сегодня на улице прохладно. Хотите кофе?

Новиков опешил. И даже подумал, что еще не проснулся. Кого он не ожидал увидеть на ночном шоссе, так это Анжелику Ивановну — тихую старушку, которая последние двадцать лет жизни стенографировала заседания наблюдательного совета «Победы».

— Ничего не понимаю, — пробормотал Новиков. — Это действительно вы, Анжелика Ивановна? Вот это встреча. И как вы здесь очутились?

— Не удивляйтесь, Дима. Моя сестра живет в Бессарабке и работает в этом кафе — сутки через трое. Она заболела. Я была у нее в гостях, вот и вызвалась подменить, чтобы менеджер ее не ругал. Дело-то нехитрое. А то ведь уволят сестру. В нашем возрасте, Дима, очень трудно искать новую работу.

— Ну и ну! — Новиков рассмеялся.

— Вы садитесь, Дима. Ночь была тяжелая, как я вижу. Отдохните немного, попейте кофе. Какой вам кофе сделать — «экспресс»?

— «Эспрессо», — машинально поправил Новиков. — Только двойной, если можно.

Он выгреб из кармана горсть мелочи вместе с грязными бумажками и положил на стойку, не пересчитывая. Монетки печально брякнули.

— Надеюсь, хватит. Это мои последние деньги. Анжелика Ивановна отмахнулась.

— Что вы, Дима, уберите. Я вас с удовольствием угощу. Только подождите пару минут, пока я кофе в автомат засыплю. Здесь старая модель стоит — ручная. Хозяин прижимистый…

Новиков втиснулся за маленький угловой столик. В придорожном кафе было светло, тепло и уютно. Толстое стекло отсекало ночь, дорогу, грызущую тоску по Илоне и все будущие неприятности. Вот так бы вечность сидеть, глядя в темноту окна, и не думать ни о чем…

— Простите за наглость. Можно мне еще пачку сигарет в придачу? — осведомился Новиков.

— Конечно, — кивнула Анжелика Ивановна. На столике задымилась чашка с ароматным густым напитком. Рядом легла пачка легкого «Дуката».

— Вы курите, Дима, если хотите. — Анжелика Ивановна присела напротив и опять улыбнулась. В этот раз немного грустно. — Пепел можно в блюдце стряхивать…

Новиков отхлебнул кофе и почувствовал привкус корицы. Ее легкий и почти неуловимый аромат витал и в воздухе. Он мысленно отмотал пленку памяти на пару витков назад. Звенья цепочки мгновенно выстроились в другой последовательности. Вера, Толик, Жора, управляющий. И везде она — Анжелика Ивановна, божий одуванчик. Хорошая должность — секретарь. Можно оставаться в тени и всегда при этом быть в курсе событий…

— А ям не боитесь, Анжелика Ивановна? — усмехнулся Новиков.

— Чего?

— Ночь, дорога. Вы одна. Мало ли…

— Нет, Дима, в моем возрасте бояться нечего. Уже догадались, значит…

— Да уж, догадался. Только слишком поздно…

— Вы не бойтесь, ничего я вам в кофе не подсыпала. Не верьте всяким страшилкам. Это просто сорт такой — «Мокондо», с легким привкусом корицы. Мой любимый…

— И что мы будем делать ввиду вновь открывшихся обстоятельств? Анжелика Ивановна отвела взгляд. Новиков тремя большими глотками опустошил чашку.

— А вы можете будущее предвидеть или это тоже детские страшилки?

— Мы можем влиять на полевые структуры. Это не совсем то, что принято считать предвидением, но все же близко.