Ника Бойко - Посланник Смерти (СИ)

— Ой, — почесала я ушибленную пятую точку.

Напротив Волка стоял Ворон, он тяжело дышал, резко схватив ртом воздух, упал на колени.

— Неплохо, — высказался Хмор, — пятнадцать минут.

Я, радостно взвизгнув, повисла на шее Сергея.

— Ты меня нашёл. Как почувствовал?

— Сердцем, просто знал, где ты. Кстати это как?

— Природа, — посвятил его Волк, — пошли к деду, не злись, сделаю всё быстро.

— Я могу это сделать за тебя?

— Можешь, но ты еще слишком неопытен, чтобы понять и отличить один свет от другого, но если будешь паинькой, позволю посмотреть.

Сергей подошёл к Хмору и ударил его в грудь кулаком.

— Сергей, ты что? — испугалась я, и закрыла скрючившегося Хмора.

— Отлично, — отозвался он, — не вмешивайся это наше дело.

Они мутузили друг друга минут пятнадцать, я сидела, закутавшись в куртку Хмора и рассматривала пейзаж.

— Полегчало? — спросила я, когда ребята уже едва держались на ногах, — Волк, справишься?

— С чем?

— С просмотром, или решил отложить?

— Пошли.

— Я сказал, — тяжело поднялся Сергей.

Хмор закатил глаза и схватив меня в охапку прижал меня к себе, левой рукой он мертвой хваткой вцепился в Ворона и прыгнул. Приземлившись в центре комнаты, перехватил Сергея за руку, опустил меня.

— Будет больно, — изрёк он, и резко оторвав меня от пола впился своими губами в мои, я оторопела с широко открытыми глазами. Меня как бы парализовало, я не могла говорить, дышать и даже думать. Перед моим взором стала раскручивать лента воспоминаний, Хмор нахмурившись, смотрел мне прямо в души, Сергей мелко дрожал. И тут я увидела свет от той машины, Хмор сосредоточился и немного ослабил хватку, ко мне вернулась чувствительность. Я забилась в его объятьях как раненный зверь и по щекам потекли слезы. Хмор отступил, Сергей упал на колени.

— Не думал что это так больно? — прокашлял он.

— Мы разделили её на троих, — рядом опустился Хмор.

— Почему, простой поцелуй вызывает столько боли? — спросила я опускаясь между парнями.

— Души, через такое прикосновение, ты отдаешь часть своей жизни.

Из стены вышла Ева, тетрадь зябка, жалась к груди девушки.

— Я устала, — сказала я поднимаясь, — пойду, отдохну, вы тоже, а потом за дело. Ева ты со мной?

— Как всегда.

Мы расселись на моей кровати.

— Сколько я потеряла? — обратилась я к тетради.

— Десять.

— Значит, осталось четырнадцать.

— Хуже включились песочные часы, — сказала тетрадь, Соня прости меня.

— За что? Мы сами делаем свой выбор.

— Нет, я сделала за тебя выбор, давно, я была тетрадью Николая и я записала твое имя.

— Я догадывалась, но, это твоя работа.

— Нет, ты не была в списках. Я взяла на себя роль карателя.

— Подробнее, — попросила я.

— Мы пришли за мальчиком, лет пяти, а тут ты. Ты знала о дарах и предложила обмен, себя на мальчика. Николай согласился. Но тут проблема, ты была такой чистой, что мы не могли пойти на это. Тогда он стал злым, причинил много боли, тем, кого забирал. И он пошёл на обман.

— Вы меня провели?

— Да.

— Он на тебе просто помешался, но ты дала достойный отпор.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Просто захотелось облегчить душу.

— Ева, ты тоже об этом подумала, — взглянула я на побледневшее лицо девушки, — что тебе предложила шеф?

— Ничего.

— Тетрадь, я сама плохо вру, но прекрасно вижу, когда врут другие.

— Не может быть? — испугалась Ева, — ты согласилась стать собирателем неприкаянных?

— Ты пошла на это из-за меня, — дрогнула я, — я не позволю тебе это сделать.

— Всё уже свершилось, я ей стану, как только ты всё узнаешь.

— Недооценивай меня, — разозлилась я, выскочив в зал, — Хмор сотри мне воспоминание последних пяти минут.

— Зачем?

— Прошу, не спрашивай, делай.

Хмор улыбнулся.

— Я бы тоже хотел это забыть, будь я на твоём месте, — добавил он и коснулся губами моего лба.

Вместо исчезнувших воспоминаний, на меня навалились усталость и боль.

— Мы еще вернемся к этому разговору, — выпорхнула из спальни тетрадь.

— Ещё ты скажешь об этом ещё раз, я просто вычеркну тебя из своей жизни и перестану тебя слышать, ты же знаешь, я могу это сделать.

— Хорошо оставим пока всё так, но это не может длиться вечно.

— Пока меня всё устраивает, Хмор нашёл свет пропавших?

— Да я его чувствую.

— Сергей, Хмор, справитесь без меня?

— Как я объясню, объявившиеся трупы?

— Это уже моя забота, — сказала Ева, — Хмор покажешь место?

— Пошли.

Все разбежались, тишина безжалостно стала давить на виски, я взвыла и ушла в облака.

Голова болела нещадно, как и все тело, я легла на облачное пространство и закрыв глаза запрокинув голову, с силой прокусив губу я немного уняла боль.

— Вижу тебе совсем плохо.

Шеф появилась как всегда бесшумно.

— Ты всегда меня поражала, продолжаешь и сейчас. Почему ты не используешь силу неприкаянных душ?

— Шеф, с каких пор Вы стали такой циничной? Даже если эти души уже и ничего не чувствуют, но всё равно они когда-то были живыми и таковыми они остаются для меня и по сей момент.

— Я так и знала, ну что ты умница, держи.

Не открывая глаз, я поймала небольшой лучик, и тут же на моей руке проступило изображение бабочки. Я скосила взгляд.

— Что это? — спросила я рассматривая своё запястье.

— Небольшой подарок, оно не отменяет и не добавляет страниц в тетрадь, но это поможет тебе справиться с болью.

— И долго она действует?

— Пока не потускнеет, а там боль вернется.

— Выдержу.

Я поднялась и легко упала вниз, приземлившись на диван в комнате дедушки, я смогла спокойно расслабиться и наконец-то выспаться. Легкое прикосновение к моему лбу, мгновенно пробудило меня, но я не открыла глаза, гадая, кто и зачем гладит меня по волосам. И тут легкое едва уловимое прикосновение губ вывело меня из себя, я резко вскочила. Рядом со мной никого не было.

— Переработала, — подумала я снова погружаясь в дрему.

— Выспалась? — спросила Ева.

Я потянулась.

— Да.

— Всё ещё болит?

— Нет, шеф постаралась, ближайшее время я в строю. Что с телами? Сколько?

— Больше двадцати, Ворон ими занимается, Семён Алексеевич и Алексей Семенович, в местной библиотеке, ищут все, что связанно с пропавшими больше ста лет.

— И думаешь у них получиться?

— По крайне мере они не мешали тебе выспаться. Тетрадь орудует в нашем архиве.

— Ев, я думаю, Николай с этим связан. Что ты о нём знаешь?