Наталья Игнатова - Причастие мёртвых

Заноза мысленно дал сам себе в лоб. От привычки уточнять термины и вслух объяснять их значение он отучил себя еще в школе, иначе слишком много пришлось бы драться с однокашниками, категорически не приветствовавшими «занудства». Драться он тогда любил не меньше, чем сейчас, но терпеть не мог получать взыскания, так что занудствовать вслух отвык. А от стремления к точности формулировок и правильному выбору слов все равно не избавился.

Притворяясь, будто не делает ничего особенного, он достал из чехла телефон, открыл, набрал нужный номер. Список контактов в его «Мотороле» был пуст, все номера Заноза предпочитал хранить в собственной памяти — раз уж никогда, ничего не забываешь, этим надо пользоваться.

Телефон молчал. Естественно, он молчал — ни гудков, ни лишенного эмоций голоса оператора — и тишина была невыносима. Понятно уже, что не надо было… нельзя было его трогать! Он один-единственный раз не услышал ответа по этому номеру, и чем все тогда закончилось? Так какого черта надо было повторять?! Зная, что ответа не будет!

Телефон молчал. Надо нажать отбой… блин, да можно даже не нажимать.

Вместо этого Заноза представил себе, как телефон Турка взрывается первыми тактами «Dead on Arrival» Айдола. Как Хасан, поминая шайтана, рычит, что тысячу раз просил поставить нормальный звонок; что он бывает в приличных местах, где приличные люди, и его бесит эта адская какофония, а приличные люди ее пугаются. Он представил, как Хасан нажимает кнопку «ответить»… черт, он почти услышал ответ!

Но этого не могло быть.

Значит, этого не было.

— Да пошло оно! — Заноза захлопнул крышку, сунул телефон в чехол и бросил на стол рядом с кобурами. Пустыми кобурами.

Хасан не найдет его. Тут его никто не найдет. И он сам не сможет вернуться. И прежде, чем это станет окончательно ясно, нужно успеть сделать здесь побольше разного… интересного. Чтоб хоть не так обидно было выходить на солнце.

И знаешь, часов в темноте беспросветной — нет,Поэтому я бесконечно останусь веритьВ плену паутины у запертой кем-то двери —И знать, что, когда ты придешь, загорится свет.

Телефон разразился какофонией звуков, которые мог считать музыкой только сумасшедший.

— Я тысячу раз просил… — Хасан отложил книгу, — поставить нормальный звонок.

Он дотянулся до телефона, но тот уже замолчал. А экранчик, кажется, не светился, даже когда адская машинка издавала свои мерзкие вопли.

Не похоже на Занозу, бросить звонить, не дозвонившись. Обычно он придерживается правила семи гудков. Если не ставит целью достать по-настоящему. Тогда мелкий засранец звонит до победного конца, уверенный, что рано или поздно ему все равно ответят. Даже из душа. Даже из постели. Он однажды умудрился выдернуть Хасана из дневной спячки. Говорил потом, что почти разрядил аккумулятор. Но ведь дозвонился же, шайтан белобрысый.

Еще на Занозу не похоже не предупредить о том, что его не будет утром. Если он отправляется в загул и не собирается дневать дома, то всегда сообщает об этом загодя, чтобы дать возможность распланировать время. Из «Крепости» домой, в Февральскую Луну, ехать час, плюс минус десять минут. У Занозы уходит на дорогу меньше получаса. Когда он за рулем, то вверив душу Аллаху и постоянно напоминая себе, что машины далеко не всегда взрываются при аварии, можно выходить с работы за те же полчаса до рассвета, и знать, что будешь дома раньше, чем солнце покажется над горами. А сегодня, из-за того, что Заноза не позвонил, Хасан чуть не застрял в «Крепости». Там тоже можно передневать, но дома лучше — вампиры верны привычкам, да и своя спальня куда удобнее глухой каморки в подвале.

Добирался, в итоге, на «Мерседесе», в котором выезжали в рейды. За океаном довелось на нем и по минным полям покататься, и под ракетным обстрелом побывать, и против настоящих чудовищ выстоять со скорострельной пушкой, которая по всем документам — кинооборудование. А здесь он ни разу еще не пригодился. Ни для чего, кроме как побыть гробом-перевозкой для мистера Намик-Карасара, задержавшегося на рабочем месте из-за того, что одна английская задница не сочла нужным предупредить о загуле.

Блэкинг был за рулем, так что добрались вовремя. Хватило времени и на душ, и даже на то, чтоб книжку почитать, пока алое солнце не свалит в беспробудный сон.

В северной гостиной, разделенная на десятки «окошек», беззвучно рябила гигантская плазменная панель. Заноза так новости смотрит, только у него еще и звук включен: сразу полсотни каналов на одном экране, гвалт, как на птичьем базаре, где какая картинка не разберешь. А этот умудряется параллельно с кем-нибудь через свой Интернет переписываться, а иногда еще и комиксы читает. Неудивительно, что он псих, с такими-то нагрузками.

— Выключить, господин? — почтительно поинтересовался появившийся в дверях Франсуа.

Слуга Занозы. Обычно он не показывается на глаза, что-то химичит в своей лаборатории в южном крыле, да следит за хозяйством. Раз явился незваным, значит, тоже услышал… орево. Называть издаваемые телефоном звуки «звонком» было бы преступлением против любого из языков. Значит, ему Заноза тоже не звонил. И это уж вообще ни на что не похоже.

— Оставь, — Хасан махнул рукой. — Я спать ухожу. — И добавил, чтоб не держать Франсуа в неведении до заката: — звонок сорвался. Если хочешь, набери вечером, кого-нибудь… — он подвинул Слуге телефон, — из его приятелей. Кого знаешь.

Телефон у Франсуа был свой, но Заноза-то позвонил на этот. А экранчик не светился. Хасан мог поклясться, что не светился. Должен был? Возможно. Ничего нельзя сказать наверняка с этой техникой. А Франсуа в ней разбирается. Для своих четырехсот лет, разбирается на удивление хорошо. И если вызов был какой-нибудь… не такой, он увидит, что не так и на закате доложит. Из этого можно будет исходить, планируя дальнейшие действия.

Хотя, скорее всего, на закате все планирование сведется к тому, чтоб десять-пятнадцать раз отклонить приглашение на охоту в очередное нелепое заведение с взрывающей мозг музыкой, и пинками загнать мелкого засранца в приличное место. Появится же он к вечеру, не исчезнет дольше, чем на день. Куда тут исчезать? В этом городе его каждая собака знает.

— С вашего позволения, господин, — Франсуа поклонился, — я позвоню госпоже Эшиве.

Индийской стерве? Ну, да. Если б Хасан считал для себя возможным звонить Эшиве, он тоже начал бы с нее. Первая кандидатка на втягивание Занозы в проблемы, которые этот дурень неизменно называет приключениями. И в свою постель. И хорошо, если в этот раз дело только постелью и ограничится.