Александр Матюхин - Ловец богов

И вдруг хруст.

Что-то хрустнуло совсем недалеко. Но звук не походил на обычное потрескивание замерзших веток или глухой хруст внутри стволов деревьев от пережидающих зиму в тепле букашек. Скорее кто-то нечаянно что-то зацепил…

Тело муженька лежало метрах в десяти. Азелон четко видел мокрую от крови макушку, слипшиеся бурые волосы, дыру в затылке. Морозный ветер доносил слабый запах горелой кожи вперемешку с другим, едким запахом.

Что-то хрустнуло на другом конце поляны.

И тут Азелон увидел, что за деревьями с той стороны выстроились в ряд молоденькие солдатики в кадетской форме. Человек семь, не больше. С ружьями наперевес. Кажется, они только что заметили и Азелона.

Проклятый муженек! Приволок с собой взвод подчиненных! Перестраховаться хотел что ли??

— Нечестную игру вел? — прошипел Азелон, и плюнул в сторону мертвеца, — кто кого перехитрил, зараза?!

Тем временем в ряду кадетов случилось краткое замешательство. Внезапная смерть командира слегка вышибла из колеи. Тем не менее, спустя пару секунду, солдаты вдруг упали на колено и вскинули ружья.

Этих секунд хватило Азелону на то, чтобы прыгнуть.

Неровный строй выстрелов, подобный звуку треснувшей бумаги, вспугнул птиц и эхом покатился по лесу. На спину Азелона посыпался снег. У самого уха прошмыгнул обжигающе горячий кусочек металла. В голове вспыхнул яркий бутон света, и на мгновение Азелон оглох. Только резкий и пронзительный свист где-то в самом мозгу, перед глазами…

— А, ч-черт! — голос такой, словно рот под завязку набит ватой.

Упав в снег, Азелон перекувырнулся, встал на корточки, чувствуя, как соскальзывает с плеча ружье, отшвырнул его подальше и прыгнул еще раз — в сторону. Левое бедро взорвалось иголками боли. С языка, словно сорвавшаяся с цепи бешеная собака, слетало одно единственное слово:

— Чертчертчертчертчерт!!!!

Где-то совсем близко испуганно заржала лошадь. Та самая — на которой прискакал покойник. А он-то, Азелон, оставил своего рыжегривого в таверне старика Тоббина, думал прогуляться на свежем воздухе по пролеску. Прогулялся, ага!

За спиной — Азелон услышал с отчетливой обреченностью — щелкали ружья, захрустел снег. Из глубины мозга всплыли воспоминания, еще те, когда он сам заканчивал кадетский корпус, обязательная процедура для этих мест: «Время на перезарядку одноствольного ружья — сорок секунд, за вычетом чистки ствола — двадцать секунд».

Прошли ли двадцать секунд?

Снег под ногой предательски хрустнул и проломился. Взмахнув руками, Азелон неуклюже упал на бок. Боль в бедре на миг проглотила все остальные чувства, ослепила. В это время сзади вновь выстрелили. Пули выбили фонтанчики снега в нескольких сантиметрах от Азелоновой головы.

Хотелось закричать: «Промазали! Промазали!» — Слева заходи! — хрипел кто-то, — а ты вправо! Давай, зажмем!

Нога застряла в снегу. Азелон обхватил ее обеими рука и дернул что есть силы, чувствуя, как стопа выскальзывает из сапога. Еще одна вспышка боли в бедре и сразу — в глазах. Воздух в груди накалился до предела… приближающийся хруст снега… запах пороха в носу…

Вдруг нога поддалась. От неожиданности Азелон упал на спину. Снег вокруг, покрытый сверху морозной утренней коркой, проломился, выпуская из плена мягкую снежную пургу. — …вижу его! Вон он!

Голоса. Где-то совсем близко. Но снег не хотел отпускать. Снег ложился на плечи, на грудь, облепил щеки и лоб, набился в ноздри, тянул вниз…

Чья-то тень закрыла солнце. Настигли! Повелитель Пурги, как здорово все начиналось и надо же такому случиться, чтобы все столь плохо закончилось! Пристрелят, как собаку, изуверы!

— А ну разойдись! Я бешеный — покалечу! — взвыл Азелон, отбил протянутую руку, вскочил, проваливаясь коленками в снег. Разодрал руками куртку, выдергивая с мясом пуговицы. Под курткой, заткнутый за пояс, болтался нож с узким лезвием, фамильный, с резной ручкой и довольно тупой. Но проткнуть им можно запросто. Выхватив нож, Азелон выставил его перед собой и пару раз черканул по воздуху крест-накрест.

— Расступись!

Но никого впереди не было. Зато сбоку, чуть поодаль, между двух карликовых берез унизанных шапками снега стоял, нет, не кадет — какой-то человек.

— Азелон? — спросил человек, которому на вид было не меньше пятидесяти, — вас ведь Азелоном зовут, не так ли?

Вместо ответа Азелон затравлено огляделся, водя ножом из стороны в сторону.

Деревья, деревья, еще раз деревья. Ни кадетов, ни поляны, на которой валялся муженек Эстеллы, ни лошади, ни застреленного секунданта. Цепочка следов самого Азелона обрывалась в нескольких метрах позади, словно он снова только что спустился с дерева… Или возник здесь, в другом лесу?

Рука с ножом мелко задрожала против воли. Человек, кутающийся в бездонно-черный плащ, молча следил за Азелоном, опустив руки в карманы.

И здесь Азелон обнаружил еще кое-что. Тишину. Исчезло щебетание птиц, потрескивание веток, шорох снега. Куда-то испарился гулкий стук сердца в ушах… только дышал Азелон по-прежнему громко, хрипло, выталкивая воздух из легких сильными толчками.

— Кто?.. — он вдруг захлебнулся холодным порывом ветра и зашелся в кашле, согнувшись пополам. Нож выскользнул из руки и воткнулся лезвием в снег, — кто ты такой? Где кадеты? Где все, Буран тебя разбери?!

Человек не ответил. Но его рука вдруг оказалась возле лица Азелона. Мягкая кожа перчатки скользнула по щеке, стирая мокрый снег. Азелон отпрянул назад, путаясь в разорванной куртке.

Вокруг плотным кольцом обступили деревья. Широкие, многовековые исполины прижались друг к другу, переплелись ветками в странных узорах, закрывая небо. И где же березы? Словно в одно мгновение Азелон провалился в небытие.

Да. Именно это слово возникло в голове — небытие. Вне времени и вне места. Только снег, деревья и пожилой человек, шею которого закрывает плотный вязаный шарф, а кончики шарфа свисают на груди, почти до пояса.

— Чего улыбаешься? — перевел дыхание Азелон, — кто ты такой? Откуда взялся? Где нахожусь?

— Ну-ну, Азелон, друг мой, завалил вопросами! — сказал человек тихим, едва слышным голосом, — скажу тебе откровенно, я и сам не знаю, где мы с тобой в данный момент очутились. Вокруг столько миров, что пришлось прыгать наугад.

— Н-наугад?

— Между прочим, я едва не опоздал. Пришлось останавливать пули прямо на лету.

— Слушай…

Человек оборвал свою речь на полуслове и внимательно посмотрел на Азелона, как учитель на ученика, неожиданно знающего правильный ответ еще до того, как ему задали вопрос.