Лин Картер - Тонгор и Пираты Таракуса

Оказалось, что он даже ближе, чем Тонгор мог предположить.

К рассвету джунгли стали редеть, а острый слух Тонгора уловил гул далекого прибоя. Тонгор сумел перебраться на другой берег реки, не пускаясь вплавь, по сомкнутым ветвям двух лесных исполинов. Оказавшись на другой стороне, он, не задерживаясь, углубился в заросли.

Неожиданно для самого себя валкар вышел на опушку леса и увидел перед собой каменистый склон горы, на вершине которой в первых лучах рассвета алели стены и башни Таракуса.

Вынув меч из ножен, Тонгор сделал шаг вперед, разглядывая город своих врагов.

И почти в тот же миг, темная на фоне алого рассветного неба, перед ним появилась фигура человека с клинком в руке. Незнакомец, держа саблю наизготовку, приготовился вступить в бой…

Глава 9. Меч над Патангой занесен

Трактир «Череп и кости» находился в конце улицы Ростовщиков, в одном из наименее населенных кварталов Таракуса, неподалеку от порта. Вокруг поднимались глухие стены складов и заборы мастерских по ремонту корабельной оснастки. оживленные площади и широкие освещенный кабацкими фонарями улицы, где кипела веселая жизнь пиратского города, расположились выше по склонам гор. Именно из-за некоторой уединенности и выбрал капитан Барим Рыжая Борода этот трактир в качестве места отдыха своего экипажа. Город пиратов был полон внимательных глаз и навостренных ушей шпионов и осведомителей. Да и большинство жителей не отказали бы себе в удовольствии предать приятеля за золотую монету. Поэтому-то команда «Ятагана»и забралась в самый глухой квартал Таракуса, чтобы избежать внимания соглядатаев.

В тот вечер на закате Барим сидел у пылающего очага, вытянув к огню ноги и время от времени прикладываясь к изрядно полегчавшему бурдюку с элем. Рядом с ним, словно сильный зверь, посаженный в стальную клетку, ходил из угла в угол, огибая столы и раздвигая столы и табуреты, молодой воин Патанги — Чарн Товас.

Холодный ветер завывал на улицах вокруг грязного трактира. Ледяные капли дождя барабанили по окнам и тяжелой двери из дубовых досок, словно како-то оживший скелет настойчиво требовал впустить его. Барим поежился и поплотнее запахнул плащ. Целый день он провел, шатаясь по городу и собирая слухи и сплетни. Капитан изрядно облегчил свой кошелек, заказывая тут и там выпивку старым приятелям и случайным новым знакомым, чтобы выудить из них нужную информацию. Результаты поисков оказались не очен-то обнадеживающими.

Выяснить удалось немногое. Во-первых, Карм Карвус действительно попал в плен к Каштару Карсному Волку, а затем пропал. Почти все в городе были уверены, что он погиб в темных водах подземного залива — ибо кто может уцелеть, оказавшись в небольшой бухте, где беснуется гигантский ящер, сведенный с ума и распаленный каким-то древним колдовским прибором?

Но утонул ли князь Царгола или его сожрал дракон — этого никто сказать не мог, а значит — и сам факт его гибели оставался недоказанным. Стражи Каштара обыскали весь город из конца в конец, но ничего не нашли. Даже Белшатла, со всем своим колдовским мастерством, не смог определить судьбу и местонахождение Карма Карвуса. пропавший пленник словно испарился с поверхности Лемурии.

Рассказав все это молодому чандару, Барим угрюмо замолчал, наблюдая за ним. Истинный арстократ, Чарн Товис не выражал вслух все свои чувства, но по выражению его лица Барим понимал, что тот чувствует.

В какой-то момент Рыжая Борода и сам почувствовал угрызения совести. Но, поразмыслив, он решил, что не должен винить себя в исчезновении Тонгора. В конце концов, никто ведь не мог предположить, что на «Ятаган» нападет морское чудовище. Никто и подумать не мог, что Правитель Патанги решится вступить в единоборство с огромным ящером и оседлает его. И уж точно, ни один другой капитан не стал бы так долго и упорно искать пропавшего с борта судна человека, как это сделал Барим.

Ведь его матросы все глаза проглядели, обыскивая водные просторы. Откладывая возвращение в порт, команда «Ятагана» провела галеру вдоль берега, осматривая все бухты и прибрежные заросли, и лишь затем капитан отдал приказ взять курс на Таракус.

Разумеется, Чарн Товис ни в чем не винил капитана Барима. Его повелитель — Тонгор Могучий — принял смерть так же, как прожил жизнь — с достоинством и отвагой встретив опасность и вступив в бой с противником. И как ни тяжела была потеря для молодого чандара, он понимал, что винить в случившемся некого. А теперь более тяжелый мысли и чувства, чем скорбь по ушедшему другу, наполняли его голову и сердце. Ибо страшная судьба была уготована его стране, всей Империи Патанги… Чарн Товис нервно мерял комнату шагами и сжимал кулаки не в знак траура, а сгорая от чувства беспомощности; он ничего не мог сделать, чтобы отвести длань рока от городов Патанги.

К величайшему сожалению Чарна Товиса и капитана Барима, они не знали, каков был план исчезнувшего Тонгора, что собирался предпринять отчаянный валкар, чтобы найти плененного друга, и как поступил бы, поняв, что князь Царгола исчез, а над Патангой нависла страшная угроза вторжения пиратов. И что теперь должны были сделать они, оставшись без мудрого и могучего командира? Ведь Тонгор, несомненно, что-нибудь придумал бы, чтобы свергнуть Каштара… А может быть, он попытался бы уничтожить дьявольское оружие древней Нианги и сделать флот пиратов бессильным против могущественного Воздушного флота Города пламени.

Чарн Товис и Барим, не сговариваясь, бились над одним и тем же вопросом: что они могут сделать, чтобы сорвать поход на Патангу?

Погруженные в тяжелые раздумья, ни Чарн Товис, ни Рыжая Борода не услышали ни приближающихся по мокрой мостовой шагов, ни осторожного стука в окно.

Неожиданно тяжелая дубовая дверь распахнулась. Порыв ветра подхватил ее и с силой ударил о стену. Обернувшись на грохот, Барим вскочил на ноги. В воздухе сверкнула сталь его клинка.

Узнав стоявшего на пороге, Рыжая Борода расслабился.

— Ну ты даешь, приятель, — пробурчал Барим, убирая меч в ножны. — Еще немного — и ты получил бы целый локоть стали в живот.

— Извини, капитан, — пробормотал старина Блай, вваливаясь в комнату и выжимая промокший насквозь плащ. — Все этот ветер, это он вырвал дверь из моих рук. Да, а кроме того, я стучал. Боги, неужели и в этих стенах не найдется нескольких глотков вина для страдающего от холода и жажды несчастного, исходившего за целый день весь Таракус вдоль и поперек?

Причитая и шмыгая носом, круглолицый ковианец прошел в комнату; при каждом шаге его промокшие сапоги громко чавкали и оставляли за собой грязные следы. С тяжелым вздохом он повалился в уютное кресло у очага, стащил сапоги и протянул ноги к огню. Чарн Товис принес ему кубок вина.