Джоэл Розенберг - Воин жив

Командир – скуластый, с длинными маслянистыми усами, свисающими ниже подбородка, вскинул руку и, когда Даэррин спешился, знаком велел остальным подождать.

Даэррин нацепил на лицо легкомысленную улыбочку.

– Привет, капитан?..

– Аскланц. Привет и тебе, Даэррин.

– О? Мы разве встречались?

Капитан кивнул:

– Пару лет назад. Я и еще несколько ребят пытались наняться к вам в налетчики. Вы нас не взяли, но это, может, и к лучшему – мы пришли сюда. Платят здесь, правда, мало, но крови проливать не приходится – и это нам нравится.

– Эй, Фал! – окликнул гном, одновременно давая знак Микину и Аррикену спешиться. – Вы с Тареном – постерегите телегу. А мы пойдем поставим капитану пару-тройку кружек.

Джейсон глянул на Даэррина. «Передай: я не позволю держать себя вне игры…» – по привычке начал он, но вспомнил, что Эллегон далеко.

Но гном и без того все понял.

– Приказ отменяется, – сказал он. – Тарен, у тебя слишком жаждущий вид, чтобы бросить тебя на улице.

Джейсон пошарил в закоулках своего разума. Да – дракон на месте, только кликни, и, кажется, чем-то интересуется: уж не тем ли, как идут дела?

Юноша попытался передать ему ощущение спокойной уверенности, но не был уверен, что смог хотя бы ощутить это, а уж тем паче – передать. Пожав плечами, он следом за Даэррином вошел в таверну. За ними втянулись Аскланц и полдюжины стражников.

Возможно, из правила, что все кабаки одинаковы, и были исключения – как уже успел заметить Джейсон, все Законы Словотского имели исключения – но эта таверна таковым явно не была. Темная, прокуренная, она тускло освещалась несколькими масляными лампами, которые не столько светили, сколько чадили. К тому же она была переполнена. На табуретах за грубо оструганными столами сидели человек сорок, почти все тут же уставились на Даэррина, его спутников и вошедших следом солдат. Большей частью народ был местный: кое-кто – купцы в чистых кафтанах, другие – в замызганных серых крестьянских рубахах и потертых штанах, подхваченных веревками; были и оружные – у одних мечи пристегнуты, у других – приставлены к стенке.

– Ну и вонища! – Гном с шумом втянул носом воздух. – Работорговой гильдии форма ни к чему – от них и так за версту разит.

В зале стало вдруг очень тихо. Крестьяне за одним из дальних столов переглянулись, и, бросив недоеденный хлеб и недопитое пиво, потянулись к двери.

Один из работорговцев медленно, осторожно положил руку на меч – на предостерегающий жест Аскланца он внимания не обратил, и выпустил рукоять, лишь когда его товарищ дважды быстро мотнул головой.

Не отрывая от работорговцев взгляда, Даэррин опустился за ближайший стол.

Хозяин – толстяк с обычным для любителя пива брюхом и большими руками – подскочил к гному, вытирая руки о фартук.

– Пиво? Или пиво и ужин?

– Только эль, – произнес Даэррин. – Четыре кружки. Аррикен – иди, помоги там.

– Это ни к чему. – Аскланц сел рядом, за спиной гнома. Он не подал своим никакого знака – но шестерка разбрелась по зале: двое устроились в ближнем углу, двое – у дверей кухни, а последняя парочка встала прямо рядом с работорговцами, у дальней стены залы.

– Может, и ни к чему, – не оборачиваясь, ответил Даэррин. Но Аррикену он ничего не сказал, и тот, нырнув следом за хозяином в кухню, вернулся с четырьмя кружками, каждая с шапкой пены. Отпив из каждой по очереди, он поставил первую перед Даэррином, вторую – перед Микином, третью – перед Джейсоном, а последнюю оставил себе.

– Пей, Тарен, – сказал он. – Если дела пойдут плохо, ты по крайней мере сдохнешь с пивком в брюхе. – Он уселся напротив гнома и шумно отхлебнул из кружки, марая губы и бороду пеной.

Все молчали. Наконец один из работорговцев встал. Даэррин чуть заметно качнул головой – и Микин, готовый, казалось, перемахнуть стол, осел назад. Он взял себя в руки, но ровно до той же степени, в какой держал себя в руках Джейсон: чуть-чуть.

Джейсону все это не нравилось. Работорговцы вообще-то зло – Армин, тот просто был воплощенная жестокость, – но этот никак не был похож на воплощение зла. Просто парень лет двадцати в рубахе, штанах и куртке, какие носили по всему Эрену. Меч его висел на поясе, ножны укреплены так, чтобы удобно было вытаскивать его наискосок.

Лицо его вовсе не походило на череп, глаза не были пустыми провалами. Обычный парень с каштановыми волосами и, быть может, чуть слишком игривой улыбкой на широком лице. Но улыбка была едва видной.

– Привет, – сказал он и плюхнулся на табурет, обеими руками держа кружку. – Биллем, старший подмастерье Работорговой гильдии. А вы?

– Аррикен, налетчик.

– Тарен, налетчик.

– Смерть, – прошипел Микин каким-то неузнаваемым голосом.

– Микин! – негромко рявкнул Даэррин. – Та хават.

– Я твоя смерть, – повторил Микин. Он натянуто улыбнулся – улыбкой, что не отразилась в глазах. – Я – то, что видишь перед концом. – Шепот был ласковым, почти нежным.

Еще ребенком Микин – и его родители – попал в лапы работорговцам. Он сам и его отец были освобождены летучим отрядом Карла Куллинана. О матери никто никогда больше не слышал.

– Микин, – повторил гном. – Та хават, я сказал. Мы просто ставим последнюю точку, – продолжал он по-английски, – а не нарываемся на неприятности. Уймись, малыш.

Микин будто не слышал.

– Помни обо мне, – прошептал он. – Всегда помни.

Джейсон ощутил во рту металлический привкус: вкус крови, вкус страха. «Эллегон!»

Ответа не было.

Аскланц трижды хлопнул в ладоши:

– Довольно. Мы не допустим здесь драк. – Он кивнул одному из своих людей, тот сунул в рот пальцы и испустил переливчатый свист; снаружи ответили тем же.

Джейсон, Даэррин, Микин и Аррикен внезапно оказались окружены дюжиной солдат с мечами наголо; в глубине залы точно так же окружили работорговцев.

– Энкиар нейтрален, – проговорил Аскланц. – И Энкиар останется и нейтральным, и мирным – даже если мне придется казнить тысячу налетчиков и работорговцев. Властью, данной мне князем Гиреном, я повелеваю вам покинуть город. Даэррин, ты и твои люди выедете завтра по дороге на Приют. Биллем, ты передашь мастеру Лифежу, что вы должны уехать завтра. Направитесь в Кхар.

– Мы так и собирались, – сказал Биллем. – Так и собирались.

Солдаты начали теснить Даэррина и его отряд к выходу; другие стражники подталкивали работорговцев к задней двери.

И тогда из темноты залы донесся негромкий выкрик.

– Воин жив! – раздалось оттуда. – Воин жив!..

Джейсон не смог разглядеть, кто сказал это, зато заметил выражение лица Биллема, прежде чем солдаты выпихнули его из дверей.