Павел Буркин - Последний Храм

— Подъем! — без всяких сантиментов скомандовал Альваро. — За этой лестницей — выход!

— Не… не могу, — прошептала Мелина немеющими губами. — Ноги…

— Свело ноги, — с ходу определил Альваро. — Сагони, поручаю девку вам.

— А она меня отблагодарит? — шутливо поинтересовался моряк. — А, девочка? Ну что тебе стоит, вот не верю, что ты еще девственница! Такие, как ты, не имеют права быть девочками после пятнадцати! Ну, ладно уж, будем считать, за тобой должок.

Мелина хотела возмутиться, но нахал легко выдернул ее из воды, как мешок, закинул на плечо и понес. Рука, придерживавшая ее, была горячей, крепкой, под мокрой тканью рубашки чувствовались железные канаты мускулов. Это оказалось неожиданно приятно — даже притом, что Мелина висела вниз головой. Поневоле в голову полезли мысли, от которых Мелина покраснела. Пришлось вспоминать о Рокетте, о его прощальных поцелуях, обещании вернуться и продолжить борьбу вместе. Теперь, даже вернись он из Аркота, он никого там не застанет. Да и как бороться, если большинство горожан — не стоит бегать от правды — сопротивляться Темесе не могут, да и не хотят? Значит… Значит, все мечты о свободном Эрхавене и восстановлении Храма — детская наивность. У нее есть один по-настоящему значимый долг — даже Долг: донести свое главное сокровище до Последнего Храма. Вот, может быть, тогда… А что тогда? Как она найдет Рокетта в огромном, неприветливом к тем, кто стремится жить не как все, Мире? Значит, бесполезно думать о Леруа. Он все равно потерян, и нечего бередить душу несбыточным.

— Ну, хорош на горбу ехать, — буркнул Сагони, ставя девушку на пол. Ноги еще казались чужими деревянными колодами, но уже, по крайней мере, держали вес тела. Мелина сделала несколько неуверенных шагов, заново пробуя ноги. Вроде полегчало. Но как же трудно… Может, никуда не идти? Сказать, что не может — и будь, что будет. Говорят, смерть от холода — самая безболезненная. А там, наверху, может ждать только смерть. Из огромного чужого города не выбраться.

Альваро вновь хватило одного взгляда.

— Я-то думал, язычницы не такие неженки, как Обращенные, — чуть слышно произнес он. И громче добавил: — Умирать собралась? Да скатертью дорога. Только дай сначала тебя попробовать! Потом Марчелло, — он показал на Сагони. — Потом мы перережем тебе глотку, а Исмину заберем.

Рука Морозини-младшего деловито задрала юбку Мелины, вторая в это же время вплотную занялась пряжкой ремня. Губы жадно впились в ее рот, Мелина почувствовала, как по ним скользит язык купеческого сынка. Как грубо, Рокетт никогда бы так не сделал… «Да ему же все равно, где, когда и с кем, — ворохнулось в голове Мелины. — Да они же меня…» Сагони тоже ухмылялся, опустил мешок на мокрый пол, потянулся руками к ее груди. Оба лица исказила похоть… или это отсветы фонаря в руках Неифилы?

— Руки прочь, я вам не шлюха! — вырвалась из похотливых лап Мелина. Сейчас она и не вспомнила, как несколько часов назад представляла себя в роли наложницы Альваро Морозини. «Ударю этого ножом — а там посмотрим». Мелина отскочила в угол небольшой лестничной площадки, вырвала кинжал из ножен — и замерла, выжидательно глядя на противников.

— Сразу бы так, — удовлетворенно произнес Альваро. — Чудодейственное средство, жаль, действует лишь на девственниц и недотрог… Бери мешок и пошли.

Мелина оправила юбку и надула губы, чувствуя себя полной дурой и трусихой. Ее разыграли, как дурочку, а она всерьез испугалась изнасилования. Тоже мне, Дарящая Любовь! Да и вообще, много она доставляет хлопот тем, чья жизнь итак висит на волоске…

Мелина размашисто зашагала за остальными. Быстрая ходьба по плавно поднимающемуся коридору согрела не хуже грога, она даже слегка запыхалась и вспотела. Удивительно, как за мужчинами поспевала Неифила — ей-то ни разу не доводилось отмахивать зараз больше двух миль, и то не спеша и без тяжелых мешков. А ведь идет себе, шагом размашистым, но не особенно торопливым. Шаг опытной путешественницы, умеющей рассчитывать силы на долгий путь. Где она так научилась, живя в доме у богатого купца и ходя, разве что, на рынок? Да, странный дом. Что ни человек, то загадка.

Наконец, они остановились перед массивной, дубовой, обшитой клепанным железом дверью. Ее запирал массивный, покрытый слоем масла засов. Как ни странно, железо еще сопротивлялось подземной сырости, ржавчины почти не было видно. Мелина всмотрелась… и едва не ойкнула от странного, испытанного лишь однажды в жизни острого чувства. От двери словно потянуло холодным, сырым ветерком с зимнего моря. Но она знала, что ветер тут ни при чем, откуда ему тут взяться? Прежде она такое чувствовала в храмовых развалинах, у двери, открывающейся с помощью босой ступни, да еще когда увидела, как уменьшается в размерах статуэтка богини. Это что же, получается, она способна чувствовать магию? Может, у нее даже есть настоящий Дар, только учителя и сами не знали, как его пробудить, как сделать из человека с Даром мага? Что ж, и на этот вопрос она получит ответ в Храме.

А Альваро, казалось, совсем не удивился. Подошел к двери близко-близко, что-то сделал… И тяжеленный железный брус бесшумно поехал, задвигаясь в паз в стене. Оставалось только толкнуть дверь, и петли так же бесшумно провернулись, выпуская путников из подземелья.

Мелина ожидала оказаться в каком-нибудь неприметном домишке, подворотне или тупичке — короче, в городе. На худой конец — в овраге. Но за дверью оказалась крошечная скальная площадка, едва заметная тропинка вела с нее вниз, к морю. Море было близко — копьях в двадцати внизу и пятидесяти дальше. Огромные скалы загораживали крошечную бухточку так, что со стороны моря ее наверняка было не заметить. Тропинка заканчивалась плоской скалой, способной сойти за грубо сделанный пирс. У «пирса» покачивалась на волнах крошечная, но изящная и грациозная яхточка со спущенным парусом. На верхушке мачты трепетал на ветру небольшой вымпел с родовым гербом Морозини. Чем-то она напоминала прирожденную куртизанку. На носу кораблика виднелась новенькая, еще не успевшая позеленеть пушка из орудийной меди. Совсем небольшая, десятифунтовая, но на расстоянии копий четырехсот способная натворить дел. Наверняка в трюме имелся запас ядер — вряд ли больше десятка, больше просто некуда класть. Да и зачем? Это же не боевое судно, так, для самозащиты в открытом море.

— «Куртизанка», наконец-то, — выдохнул Альваро. Название оказалось в самый раз. — Грузимся и отчаливаем. Только бы церковники не сообразили…

Короткий условный свист Сагони — и там, на палубе, появился рослый матрос. На берег перекинули узкий, но с перилами, трап, по которому беглецы один за другим перешли на качающуюся палубу. Яхточка была такая маленькая, что даже здесь, в спокойной бухте, ощущалась небольшая качка. Как же их будет кидать, если она попадет в шиорм? Но и Альваро, и Сагони — опытные моряки, они знают, на каком судне можно выходить в открытое море, а на каком не стоит. Вдобавок Восьмой месяц — время, когда штормов почти не бывает, солнце печет как обезумевшее, а море в полдень режет глаза блеском. «До Медара дойдем, — определила тоже выросшая у моря Мелина. — А там переберемся на судно получше». Звон якорной цепи, шелест разворачиваемого паруса снова зачеркнули прошлое. Она никогда не вернется в Темесу, жадную, ханжескую и жестокую. Разве что в качестве мстительницы, когда овадеет Силой.