Роберт ДЖОРДАН - Перекрестки Сумерек

На видном месте были выставлены еще два знамени, с золотой бахромой и по меньшей мере вдвое больше других, хотя полотнища обоих были слишком тяжелы, и случайные порывы ветра разве что слегка волновали их. Знамена отливали блеском плотного шелка. Впрочем, утром Башир уже достаточно хорошо полюбовался на эту пару, когда вдоль гребня, скрывавшего лагерь, туда-сюда несколько раз галопом проскакали знаменщики, а стяги над ними развевались на скаку. Одним из флагов был Лев Андора, белый на красном фоне, точно такие же стяги развевались над высокими круглыми башнями, своеобразным пунктиром прочертивши городские стены. И в том и в другом случае знамя свидетельствовало о чьих-то притязаниях на трон и корону. Второй из больших стягов доводил до всеобщего сведения имя женщины, заявившей о своих правах в противовес правам Илэйн Траканд. Четыре серебряных полумесяца на сине-сумеречном поле – герб Дома Марне. Неужели все это воинство выступило на стороне Аримиллы Марне? Месяц назад она считала бы удачей, если бы кто-то, не считая членов ее собственного Дома или того слабоумного Насина Кирена, предложил ей ночлег!

– Они не обращают на нас внимания, – прорычал Бэил. – Еще до заката я бы разнес их в пух и прах, не оставив в живых никого, кто бы увидел завтрашний восход солнца! А они на нас не обращают внимания.

Башир кинул на айильца взгляд искоса. Искоса и вверх. Тот возвышался над ним на целый фут. Над черной вуалью, надвинутой на лицо, виднелись только серые глаза Бэила и полоска дочерна загорелой кожи. Башир надеялся, что тот просто оберегает нос и губы от холода. В руках Бэил держал свои короткие копья и обтянутый бычьей шкурой щит, за спиной у него висел лук в футляре, а у бедра – колчан со стрелами, но значение имела только вуаль. Не время для Айил начинать убивать. В двухстах шагах ниже по склону, обращенному в сторону лагеря, на корточках сидело еще тридцать айильцев, оружие они держали с привычной небрежностью. У каждого третьего вуаль не закрывала лицо, поэтому, возможно, все дело в холоде. Впрочем, с Айил ни в чем никогда нельзя быть уверенным до конца.

Быстро прикинув, как лучше себя вести, Башир решил остановиться на легкомысленном тоне.

– Илэйн Траканд вряд ли это понравится, Бэил. А если ты вдобавок забыл, что такое быть молодым, то значит, это не понравится и Ранду ал’Тору.

Бэил фыркнул и недовольно пробурчал:

– Мелэйн передала мне, что говорила Илэйн Траканд. Мы ничего не должны делать для ее пользы. Что за глупость! Когда нападает враг, ты используешь тех, кто станет танцевать с копьями рядом с тобой. Они так же играют в войну, как играют в свою Игру Домов?

– Бэил, мы – чужаки. В Андоре это важно. Рослый айилец вновь фыркнул.

Видимо, нет смысла пытаться объяснять ему всю эту запутанную политику. Чужеземная помощь может стоить Илэйн того, что она стремилась получить, и ее враги это знали, как и то, что она это знает, и поэтому они нисколько не опасались ни Башира, ни Бэила, ни Легиона Дракона, какова бы ни была его численность. На самом деле, несмотря на осаду, обе стороны изо всех сил станут избегать генерального сражения. Это была война, но война маневров и стычек, если только кто-нибудь не допустит промашки, и победителем из нее выйдет тот, кто займет неуязвимую позицию или вынудит другого занять позицию, которую нельзя защитить. Вероятно, для Бэила подобная диспозиция ничем не отличается от Даэсс Дей’мар. По правде говоря, и сам Башир видел здесь немало сходства. Имея Запустение у порога, Салдэйя не могла позволить себе борьбу за трон. Тиранов можно вытерпеть, и Запустение быстро убивало бестолковых и жадных, но допусти они даже такую междоусобицу, и Салдэйя пала бы перед Запустением.

Башир вновь принялся разглядывать лагерь через зрительную трубу, пытаясь разгадать, каким образом такая круглая дура, как Аримилла Марне, заручилась поддержкой Ниан Араун и Элении Саранд. Эта парочка отличалась алчностью и непомерным честолюбием, каждая из них в высшей степени была убеждена в собственных правах на трон, и если Башир правильно понимал запутанный клубок обычаев и законов андорского престолонаследия, то притязания обеих были куда более обоснованы, чем претензии Аримиллы. Волки и волкодавы здесь ни при чем. Тут были волки, решившие прикинуться левретками. Возможно, Илэйн известна причина, но с ним она могла позволить себе разве что обмениваться записками, лаконичными и малосодержательными. Слишком велик риск, что кто-нибудь узнает о переписке и предположит, что она в некоем заговоре с Баширом. Очень похоже на Игру Домов.

– Кажется, кое-кто собирается танцевать с копьями, – заметил Бэил, и Башир немного опустил разукрашенную трубу, отыскивая место, куда указывал айилец.

Перед осадой из города несколько дней вытекал постоянный поток жителей, но некоторые слишком поздно решились оставить город. С полдюжины крытых парусиной фургонов стояли посреди Тарвалонского тракта, у самой окраины Нижнего Кэймлина. Фургоны окружало пятьдесят всадников, над ними на порывистом ветру полоскался флаг, на разделенном на четыре части сине-белом поле которого красовался то ли бегущий медведь, то ли какая-то массивная гончая. На обочине, кутаясь в плащи, топтался удрученный народ; мужчины стояли, понурив головы, детишки цеплялись за юбки женщин. Несколько спешившихся всадников рылись в фургонах; на снегу уже темнели сундуки, ящики и, кажется, даже что-то из одежды. По всей вероятности, всадники искали деньги или выпивку, хотя и любая вещь, показавшаяся им мало-мальски ценной, наверняка тоже перекочует в чью-нибудь седельную суму. Очень скоро солдаты перережут постромки фургонной упряжки или же, возможно, попросту отберут фургон. Повозки и лошади в армии всегда пригодятся, и странные правила этой еще более странной андорской гражданской войны, по-видимому, мало защищали тех, кто оказался в неудачном месте и в неудачное время. Но уже открывались городские ворота, и стоило им немного распахнуться, как из арки высотой в двадцать футов галопом вылетели конники в красных мундирах. Кирасы, шлемы и наконечники пик сверкали на солнце. Лошади с топотом неслись по тракту мимо длинных опустевших рынков. Из города выступила Гвардия Королевы. Во всяком случае, внушительный отряд ее гвардейцев. Башир снова направил зрительную трубу на фургоны.

Судя по всему, офицер под эмблемой медведя, если это был медведь, успел уже для себя все решить. У пятидесяти против двухсот – шансов практически никаких, тем более если на кону какие-то жалкие фургоны. Спешившиеся ранее солдаты уже вновь сидели в седлах, а когда Башир отыскал отряд вооруженным трубой взглядом, большинство из них гнало лошадей во весь опор, на север, в его сторону. Сине-белое знамя развевалось на флагштоке. Горожане, сгрудившиеся у фургонов, с изумлением и недоверием глядели вслед отступающим солдатам, их замешательство было столь очевидно, как будто Башир читал их чувства по выражениям лиц. Но несколько человек сразу же кинулись собирать разбросанные на снегу вещи и складывать их обратно в фургоны.