Анастасия Штука - Дар (СИ)

Глава 6

Таким легким и простым всегда становится уход человека от его истоков, когда душа рвется познать новое и неизведанное, открыть новые горизонты, раздвинуть рамки привычного мира. Тысячи лет люди покидают свои родные места в поисках счастья, уходят, чтобы построить свою судьбу, найти новое место, которое приютит их. Все они бегут за своей мечтой, уже не оглядываясь назад. В случае Маары этот уход не стал исключением. Пусть ее тяготила привязанность к Зиберине, но она стремилась покинуть родной лес, ведь считала, что за его пределами обретет счастье, к которому она так стремилась.

Зиберина не забыла того, как легко и неуверенно звучали шаги девушки, идущей к ней в поисках своей мечты. Сейчас же по каменным ступеням поднимался человек, оставивший за своей спиной все самое худшее и самое лучшее, что было в его жизни. Ее шаги были робкими, короткими и тяжелыми. Она поднималась вверх так, словно хотела развернуться и убежать обратно, но не могла позволить этому свершиться. Так люди, которые боятся и не желают встречи стремятся оттянуть неизбежное, зная, что выбора у них нет.

Горькая улыбка коснулась губ женщины, ожидающей свою нежданную гостью. Она знала, что Маара никогда не вернется назад, сюда, к ней. Она была уверена, что у лесной все получится, и ее жизнь сложится именно так, как она хотела. Не было ничего, что могло помешать свершится естественному ходу судьбы. Но вот прошло всего несколько лет, и бывшая лесная, ставшая человеком, возвращается назад: сломленной и опустошенной. Даже на значительном расстоянии, еще не увидев ее лица, Зиберина понимала, что привести Маару к ней могла только серьезная беда. Темная волна боли, страдания и горя стелилась впереди нее, словно густой туман, полный горечи.

Спокойные, переполненные мудростью прожитых лет, золотисто-карие глаза встретились с поблекшими голубыми, что когда-то смотрели на мир с недоверчивым восхищением и детской непосредственностью, а теперь погасли, оставив лишь пепел, оседающий от недавнего пожара. Несколько секунд они смотрели друг на друга в полном молчании, затем Маара, стремительно бросившись вперед, упала на колени перед ней, судорожно впиваясь мертвой хваткой в ее опущенные руки.

— Забери ее, молю тебя, забери назад мою душу. Я больше не могу выносить того огня, что пожирает ее, — ее голос звучал глухо и надрывно из-за рыданий, душивших ее. Горло Зиберины сжал болезненный спазм, мешая говорить. Всего несколько лет назад, радостная и счастливая девушка, так же припадая лбом к ее рукам, благодарила за то, что она подарила ей шанс, о котором она и не смела мечтать. А сейчас, сломленная и несчастная, стояла перед ней на коленях, и с отчаянными, горькими слезами просила отнять у нее самое дорогое, что дала ей жизнь.

— Я погубила ее, Зиберина, я сгубила душу, которую ты мне дала… Я предала того, кто любил меня и кого я сама так сильно любила. Я убила, убила ту, что мешала мне…

Холодная рука, сомкнувшаяся на маленьком подбородке, резко подняла залитое слезами лицо вверх, заставляя Маару прямо смотреть в потемневшие, словно покрытые толстой коркой льда глаза. Зиберина молчала, слегка прищурившись, изучала ее, словно пыталась найти ответы на незаданные вопросы в ее взгляде.

— Не такими глазами смотрят на мир убийцы, Маара. Нет в них не сожаления, ни раскаяния, ни признания своей вины. Они осознанно делают свой выбор и никогда, слышишь, никогда не раскаиваются в содеянном. Что же сделала ты, чтобы самой себе подписать такой приговор?

Она верила ей? Даже тогда, когда Маара вслух произнесла те страшные слова, которые так боялась услышать? Когда она сама не верила в себя и ждала справедливой кары за совершенное преступление? Вера же в нее Зиберины не поколебалась ни на секунду…

Захлебываясь от слез, Маара отчаянно рассказывала о том, что произошло по ее вине, о тех днях, что стали для нее темнее ночи, наполнившись мраком и отчаянием. И чем больше она говорила, тем мрачнее и задумчивее становилась Зиберина. Ее лицо оставалось таким же спокойным и бесстрастным, но в глазах с каждой секундой разгоралось беснующееся пламя решимости. Маара вздрогнула, когда ее ладонь ласково и утешающе коснулась ее щеки, стирая горячие слезы, безостановочно текущие по ее бледному, осунувшемуся лицу.

— Люди с начала времен были подвержены множеству страхов, соблазнов и наваждений. Никто из нас не может похвастаться тем, что в прошлом не совершил какой-нибудь ужасной и страшной ошибки, коснувшейся не только нас, но и близких нам людей. Я не оправдываю тебя, но понимать прекрасно понимаю… Ты — не убийца, Маара, никогда не была и не будешь ею. Твоя рука никогда не поднимется для того, чтобы совершить такое черное и страшное преступление. Ты слишком чиста и светла для этого. А сейчас нам нужно спешить, времени осталось очень мало. Ты должна рассказать мне, где произошло это несчастье.

— Ты… Ты можешь спасти ее? — Маара во все глаза смотрела на женщину, стоящую перед ней так, словно впервые увидела ее. Она знала, что Зиберина таит в себе страшную опасность и обладает смертельно опасными знаниями, но и представить не могла, что ее власть и сила простирается так далеко.

— Отвечая на твой вопрос, я скажу да. Я могу вернуть ее назад, из царства мертвых. И это будет проще и менее хлопотно, нежели забирать твою душу и возвращать ее в первое вместилище. Которое, кстати, очень счастливо и довольно своей нынешней жизнью, — Зиберина не сдержалась, и рассмеялась, глядя на следящую за ней огромными, пораженными глазами девушку.

— Какой же ты в сущности ребенок, Маара. Даже если бы ты совершила все то, в чем винишь себя, я не поступила бы иначе. Ты выбрала для роли исповедника, который может отпустить тебе все твои грехи, не того человека. Я делала в своей жизни такое, что уже давно уничтожило бы тебя: вытравило душу, разрушило разум и разбило сердце. Поэтому я — последний человек на свете, кто осудит тебя за проявленную слабость. С наваждением, подобным этому, нужно бороться, а ты просто смирилась. И в этом так же есть доля моей вины. Ведь я не могла научить тебя давать отпор собственным теням, а они таятся глубоко в душе каждого живого существа. Потому что я сама не умею с ними бороться… Мой мрак уже давно окутал все мое существо, подчинив себе разум и душу. Я уступила ему себя, но тебя забрать не позволю…

Зиберина заставляла себя действовать точно и верно, хотя промедление было слишком опасно, но поспешность могла сыграть с ней злую шутку. Ритуал Возрождения был сложным, тонким, требующим полной самоотдачи и предельной концентрации. У нее не было права на ошибку, а подобное действо она совершала лишь однажды, так давно, что все окутывала легкая дымка забвения, заставляя усомниться в правдивости того, что это происходило с ней. Слегка нахмурившись, она тщательно, отточенными до механизма и выверенными движениями собирала нужные компоненты. Хитростью опоенная дурманящим снадобьем Маара безмятежно спала в ее постели, свернувшись в трогательный комочек, словно маленький ребенок. Ее взгляд задержался на разметавшихся по расшитым подушкам светлым, казавшимися серебряными в полумраке волосам, а сердце болезненно сжалось.