Эллен Датлоу - С точки зрения Тролля

Она, конечно, собиралась сказать какое-нибудь ругательство, за которое строгая матушка Тролля — если бы она еще была с ним — вымыла бы ей рот с мылом.

Но козе так и не выпал шанс закончить песенку ругательством, потому что между ее рогов, как между антеннами на крыше дома, засверкала молния.

Прежде чем кто-либо — другие козы, мост или, если уж на то пошло, Тролль — успел предупредить ее, большая коза оказалась освежеванной, зажаренной и подсушенной. Ваше любимое блюдо из козлятины. Я знаю, что мне нравится.

Запах был восхитительным.

Тролль вдохнул запах, и его урчащий живот свело от предвкушения. Так что он пошел по запаху, поднялся на мост и обнаружил приготовленное для него блюдо, сочное внутри и с хрустящей корочкой.

— О, вот это мне нравится, — сказал Тролль, хотя и не имел ни малейшего представления, что «это» было такое; ведь воображения у него не было.

Сок стекал у него по подбородку, а он ел и ел, пока не наелся до отвала, а его живот не стал как надутый барабан. Большой, громкий барабан, а не какое-нибудь маленькое бонго. И тогда его живот перестал бурчать.

Тем временем гроза перевалила за гору, так что никто не почувствовал разницу между ворчанием грозы и бурчанием Троллева живота. Но с тех пор все соседи думали, что если гремит гром, значит, Тролль вышел на охоту.

И может, он действительно выходил на охоту.

Тролль до конца жизни ловил коз, поднимавшихся на мост, чтобы добраться до зеленой травки на том берегу. Козы всегда верили в торжество надежды над разумом.

И Тролль так и жил, с вечной надеждой снова ощутить этот восхитительный вкус, попробовать подобное жаркое с хрустящей корочкой, такое сочное, что у него бы текло по подбородку. Конечно же ему никогда больше не довелось такого испытать, ведь Тролль не знал, что такое огонь.

Но не потому что плохо старался.

Мораль: Если изначально вам не везло, попытайтесь придумать огонь. Или наймите повара. Желательно с воображением.

Джейн Йолен, у которой на счету больше двухсот восьмидесяти книг, в том числе и «Совиная луна» с иллюстрациями Шонхерра, получившая премию Калдекотт, всегда любила волшебные сказки. На самом деле в детстве она прочитала все «Цветные книги» — сборники сказок народов мира — Эндрю Лэнга.

«Тогда, — рассказывает Джейн, — мне нравились принцы и принцессы. Теперь мне больше интересны злодеи. Над беднягами троллями все измываются. Так что для этой книги я решила написать об одном из самых известных в мире троллей. Заметьте, что в английском языке слово „история“ звучит как „его история“. И тому есть причина!»

НЭНСИ ФАРМЕР

Замок Отелло

— Вы даже представить себе не можете, что случилось, — бросила за обедом леди Трефина.

Стоял безветренный летний вечер, и стол был накрыт на балконе. Его освещали два канделябра, отставленные друг от друга настолько далеко, насколько позволяло пространство.

— А мы уже знаем. Новость уже прошла по рынку, — сообщила ей старшая дочь.

— Вы не должны слоняться без дела по рынку, — ответила леди Трефина, огорченная тем, что сюрприза не вышло.

Но она была слишком рада, чтобы долго сердиться. Кто-то купил целый холм на другом конце долины! И новый владелец уже нанял сотню мужчин, чтобы те нарубили деревьев и построили дворец.

Леди Трефина, прищурившись, посмотрела на двух своих дочерей. Анна, старшая, была остра на язык и умна. Фелисия, напротив, была скучна и приторно слащава, как спелый инжир. Их мать улыбнулась про себя. С каких пор это имеет значение на рынке женихов и невест?

— Он из благородных? — спросила Фелисия, разглядывая темную долину.

В Трефинах текла такая голубая кровь, что никто из живших по соседству не был достаточно хорош для них.

— Столь богатый человек, безусловно, должен быть благородным, — ответила леди Трефина. — Он привез лучших каменщиков и садовников.

В целом леди Трефине нравилось жить одной с дочерьми. С тех пор как лорд Трефин умер, ее жизнь протекала мирно: без раздраженного мужа, без охоты на оленя или кабана. Ее сыновья, Артуро, Родриго, Фиделио и Джованни, тоже любили охоту, но они жили отдельно. Леди Трефина вздохнула. Она не должна быть столь эгоистичной. У Анны и Фелисии не так уж много шансов на достойный брак.

— Как только он поселится в своем замке, я пошлю этому джентльмену приглашение на обед, — сообщила им леди Трефина.

Недавно отстроенный дворец был окружен высокой стеной. Рабочие рассказывали, что в нем множество комнат, выстроенных вокруг внутреннего дворика, чудесного места, где росли апельсиновые и миндальные деревья. На многочисленных повозках привезли превосходно сделанную мебель, гобелены, толстые ковры и другие предметы роскоши.

Но до сих пор никто не видел владельца замка. На глаза показывался только его помощник, огромный и уродливый, раздающий всем указания. Все сходили с ума от любопытства. Думали, что комнаты в замке ломятся от сокровищ, ведь повозки прибывали темными ночами, и никто не видел, как их разгружают.

— Говорят, он венецианский принц, — сказала как-то леди Трефина. — Он выиграл морское сражение, и, чтобы вывезти захваченные сокровища, ему понадобилось сто человек и сто дней.

— А на рынке говорят, что он убил свою жену, — бросила Анна.

— Не стоит повторять всякую лживую сплетню, — воскликнула ее мать, — особенно если Фелисия может услышать.

Но Фелисия не слушала. Она представляла, как сто дней подряд сто человек несут сумки, полные золота.

В конце концов, рабочие завершили свою работу и были отосланы. Из окна на башне Анна высматривала, не едет ли новый сосед. С монотонной регулярностью Фелисия окликала ее с лестницы:

— Анна, сестрица Анна! Ты не видишь, не едет ли кто-нибудь?

И Анна отвечала:

— Ты спрашивала меня об этом пять минут назад. Не надоедай мне.

Но однажды она увидела облако пыли вдалеке. Вскоре оно превратилось в отряд солдат с флагами, за ними следовала длинная вереница повозок, карет и рабов. Девушки бросились в деревню. В конце процессии несли клетки с яркими птицами. Акробаты крутились колесом. Это было лучшее зрелище, которое когда-либо видели в деревне; жители радостно аплодировали.

Ровно до тех пор, пока не показался владелец замка. Все примолкли. Он был высоким и, сидя на своем жеребце, казался великаном. Грудь у него была широкой, как барабан, а борода такой черной, что на свету отливала голубым цветом. Его кожа…

— Он мавр! — плакала Фелисия, вернувшись домой и падая на руки матери.

— Он отлично держится в седле, — заметила Анна.