Марта Кетро - Лисья честность

Роб же как будто и не замечал ничего — болтал с коллегами, докладывал на собраниях и с аппетитом уплел свой ланч и половину Тошиного. Тоши есть не мог, только сглатывал истерически и глазами стрелял. Вид у него был настолько неважный, что Джон, старший менеджер, сам посоветовал ему пойти домой и отлежаться.

— Выглядишь отвратительно, — сказал Джон, — у тебя, часом, не грипп ли? Иди домой.

Тоши ехал домой и волновался. А вдруг он не позвонит? И очень даже просто.

Вчера они оба пьяные были в сосиску. А утром поди проспался — и увидел, что и видеть-то особо нечего. Ручки и ножки у Тоши были маленькие, как у девочки, плечики узенькие. Зубы так себе… Да и рожа, прямо скажем… Веснушки эти идиотские, и эта манерная привычка голову наклонять по-птичьи… Фу. И руками он размахивает по-дурацки, чисто клоун. Не говоря уже про Это. Это Тоши волновало сильнее всего. Роб-то наверняка такого повидал, такого! А у него, у Тоши, ни фантазии особенной, ни этого. И пахнет от него вечно как-то неправильно, мойся-не мойся… И рубашку сегодня розовую он напялил, зачем, спрашивается? Он и не любит розовые рубашки. Ну зачем было человека шокировать? А у Роба в Техасе наверняка настоящий мужик, волосатый, в ливайсах, в сапогах таких… С двумя кольтами за пазухой.

«Постараюсь свалить через час», — пискнула смска от Роба.

«Чем займёмся?» — набил Тоши, сразу забыв все мрачные мысли.

«В шахматы играть будем, — ответил Роб. — Или шашки», — добавил он через минуту.

До самой ночи они не вылезали из посте ли, а потом Роб вдруг сказал:

— Я хочу тобой похвастаться. Пошли куда-нибудь. Танцевать или в бар просто. Куда угодно. Я хочу, чтобы все видели, что ты у меня есть.

— Было бы чем хвастаться, — попытался уклониться Тоши.

— Я ещё никем никогда не хвастался, — очень серьёзно ответил Роб. — Ты себе не вполне представляешь, как это — жить в Далласе. В смысле, мне жить в Далласе.

На Кастро оказалась слишком громкая музыка, в стрейт-барах на шестой — слишком пахло травой и было слишком много крошечных вертлявых азиатских девочек, на Брайант уже все позакрывали. В конце концов они почти решили вернуться ближе к дому и посидеть в «Дурацкой Мухе» — тихом баре по соседству.

— О! Джилберт-стрит, — Роб, указал на табличку с названием улицы. — Мне говорили, на Джилберт есть охрененный бар. И там подают такой коктейль…

— Найдем? — храбро предложил Тоши и, не раздумывая, шагнул в тёмный переулок.

Джилберт-стрит была и не улицей вовсе — так, длинным тёмным проходом между домами. Они шли уже минут пятнадцать, почти в полной темноте, на ощупь обходя выставленные на улицу мусорные пакеты и озираясь.

— Может, ну его? — спросил Тоши нерешительно. — Пойдем в «Муху»?

— Погоди, сейчас найдем, — подбодрил его Роб. — Вон там — это не дверь светится?

Это действительно была дверь, а над дверью — тускло светящаяся вывеска. «Джуманджи. Кафе-клуб». На входе дежурил здоровенный чёрный детина.

— Можно войти? — робко спросил Тоши. — Или это частная вечеринка?

Охранник равнодушно пожал плечами и подвинулся, пропуская их внутрь. Тяжёлая дверь приоткрылась и мягко захлопнулась.

— Ой, — тихо сказал Тоши.

За дверью заведения были городские задворки, пахло мусорными баками, кошками, немытым телом и марихуаной. Внутри оказались обшитые деревянными панелями стены, стеллажи с увесистыми томами в тисненой коже, мягкие кресла, пушистый ковер, приглушённые разговоры и слоистый табачный дым — то ли сигарный, то ли трубочный. Английский клуб времен королевы Анны. Наваждение какое-то.

Не успели любовники как следует удивиться, как бесшумно выросший за их спинами официант уже вёл их к столику, предварительно осведомившись у господ, будут ли они только суп или также и основное блюдо. Странность этого вопроса вывела Роба из оцепенения.

— А… что вы посоветуете? — не своим голосом выдавил он. — Мы… ну не знаем, мы никогда…

— Не извольте беспокоиться, всё когда- то случается в первый раз, сэр… Сан-Мигель, — ответил официант, тонко улыбаясь, и покосился на именной значок на Робертовой куртке.

— Доступное волшебство, — улыбнулся в ответ Роб. — Так что же вы нам посоветуете, сэр… Паланеску? — И он в свою очередь повел бровью на значок официанта.

— Иозеф, — любезно кивнул официант. — Господа, я польщён, но я теряюсь. Наши посетители обычно твердо знают, за чем пришли…

— Всё когда-то случается в первый раз. — Роб явно наслаждался происходящим.

— Ну… суп абсолютно безопасен, — непонятно ответил официант, — но и удовольствие, конечно, несравнимо.

— Мы будем основное блюдо, — решительно сказал Тоши.

— Тогда вам в голубую гостиную, — сказал официант, — проходите сюда, пожалуйста.

Они выбрали столик у камина, уселись в огромные вольтеровские кресла, и Роберт сделал попытку положить ноги на стол.

— Это Роберт Сан-Мигель, он из Техаса, лошадь он во дворе привязал, — ядовито заметил Тоши.

— Извини, — Роб сел по-человечески. — Как-то на меня обстановочка действует… расслабляюще. У них тут и курить можно!

— Фантастика, — подтвердил Тоши.

Снова появился давешний официант, на этот раз с подносом, на котором было два бокала вина и почему-то — чёрная шляпа-цилиндр. Не говоря ни слова, официант поставил бокалы на стол и, учтиво наклонившись, доверительно прошептал:

— Господа, наверное, уже знают о наших правилах?

— Господа здесь в первый раз, — сварливо ответил Тоши. Официант действовал ему на нервы. Он был слишком высокий, слишком лощёный и слишком явно заигрывал с Робом.

— В таком случае, — ничуть не смутившись, продолжал официант, — я вас введу в курс дела. Вы разрешите присесть?

— Так вот, — приятно улыбаясь, говорил мистер Паланеску, — видите ли, юноши, это не совсем ресторан. Это, скорее, клуб, и его посещают по рекомендациям. Но раз уж Фрэнк вас впустил… — официант пожал плечами, — короче, правила клуба таковы. В начале вечера все участники… то есть все, кто выбирает основное блюдо, разумеется… пишут свои имена вот на этих карточках, — он продемонстрировал красивые белые карточки, — и кладут их вот в эту шляпу, — он показал цилиндр. Потом мы проводим жеребьёвку…

Официант не окончил фразы и махнул рукой — мол, ну дальше всё ясно.

— Так, и что дальше-то? — спросил Тоши, раздражаясь все сильнее. — Когда еду-то можно будет заказывать?

Официант посмотрел на него как на умственно отсталого, но милого ребёнка.

— Дальше, разумеется, я вытаскиваю одну из карточек, и тот, чья карточка выпала, отправляется на кухню… А мы наслаждаемся великолепной трапезой, — пояснил он, улыбаясь.