Бернхард Хеннен - Гнев дракона. Эльфийка-воительница

Полог шатра поднялся, и четверо приземистых мужчин внесли стол, подобного которому Шайе видеть еще не доводилось.

— Лучше не сопротивляйтесь, принцесса, — прошептал ей на ухо целитель. — Эти четверо уже привязывали сегодня утром не одну женщину и… Они сильнее.

— Ты подойдешь к моей дочери, только когда я прикажу, — с холодным спокойствием произнес Мадьяс, которое пугало больше, чем любой крик.

Шайя по-прежнему с ужасом разглядывала странный стол. К нему были прикреплены два оббитых тканью клина и несколько широких кожаных поясов.

— Ложись и раздвинь ноги, — слова отца сопровождались жестом, словно он приглашал ее занять место за праздничным столом.

Она вздрогнула, не веря в то, что сейчас должно было произойти. Ни один отец не может сделать подобного со своей дочерью.

— Твоя гордость нисколько не пострадает, если ты сделаешь это сама, дочь моя.

Она судорожно сглотнула, посмотрела на четверых высоких мускулистых мужчин. Если она хочет, чтобы ее сопротивление было успешным, пусть поначалу все думают, что она подчиняется. Бороться сейчас бессмысленно.

Шайя села на стол.

— Подними ноги, чтобы подколенные впадины лежали на клиньях, — пояснил ей Субаи с милой улыбочкой. — Тогда всем станет ясно, что за жизнь ты вела.

У нее было такое чувство, словно внутри у нее растет огромный кусок льда. Нужно подчиниться, иначе помощники отца привяжут ее к столу кожаными ремнями. Это было очевидно. Но ее платье задерется до бедер, если она подчинится. Она смотрела в высокий купол юрты, чтобы не видеть лиц мужчин. Мужчин, на коленях которых сидела ребенком. Сквозь дым под куполом шатра просвечивали драгоценные камни на выкрашенной в темно-синий цвет коже. Мысленно она унеслась к этим фальшивым звездам, пытаясь не обращать внимания на происходящее.

— Привяжите ее, не то она не станет лежать, — приказал отец.

Шайя не шевелилась. Ее схватили за руки и ноги, прижали к столу. Сопротивляться было бесполезно.

— Нам нужно больше света. Принесите масляные лампы, — это голос ее брата.

Вокруг ее бедер сомкнулся кожаный ремень, его затянули настолько туго, что он впился в ее тело сквозь тонкий шелк.

Она почувствовала на бедрах теплое дыхание. Чья-то грубая рука погладила ее ногу. Шайя не отводила взгляда от крупного бриллианта над ней, в котором преломлялся яркий свет, поднесенный к ее бедрам. Она хотела сбежать хотя бы мысленно, но голоса вернули ее к происходящему. Она запомнит каждого из них. Будет внимательно следить за тем, кто сохранит хотя бы тень приличия. А остальным отомстит. Не сейчас, но в самое ближайшее время. Она переживет то, что с ней сделают, и станет сильнее. И однажды вернется и отомстит каждому из них.

И еще не додумав до конца, она поняла, что это мечты ребенка. Но она была намерена цепляться за эти мечты, чтобы не сломаться.

— Вы не могли бы отойти немного в сторону, высокородный Субаи? Если я не понял премудрого Мадьяса превратно, именно моя задача в том, чтобы судить о состоянии высокородной принцессы.

Теплые руки осторожно раздвинули ее бедра. Она уже не могла сдерживать всхлипы. На глаза выступили слезы, и девушка ненавидела себя за это. Именно этого они и хотели, чтобы она выглядела жалкой, послушной. Но по крайней мере этого удовольствия она им не доставит. Это все, что сейчас в ее силах. Она должна сохранить свою воинскую гордость.

— Что ты видишь, Мяу?

Старый целитель откашлялся.

— Что ж… Нет никаких сомнений в том, что врата в сад радости были открыты.

— Как я тебе и говорил, отец. Она путалась с мужчинами, которые подчинялись ее приказам. Она шлюха, нимфоманка. Она…

— Со всей скромностью хотелось бы указать на то, что это не соответствует сказанному мной, — прервал поток оскорблений Субаи целитель.

— Что это значит? — набросился на него ее отец. — Она девственница или нет?

— Нежный цветок был сломан…

— Не так витиевато, целитель! Я люблю четкие слова.

— Она не девственница, но я хотел бы заметить, что она пережила серьезное падение с лошади. Вы сами были свидетелем того несчастного случая, всемогущий Мадьяс. И шрамы на ее руках и ногах указывают на то, что она — храбрая воительница, которая не боится врага. Она необычная девушка, и было бы удивительно, если бы врата в ее потайной сад были открыты обычным образом.

— У нее и правда больше шрамов, чем у большинства моих воинов, — раздался чей-то хриплый голос. — Я бы не стал укладывать в свою постель такую женщину.

— Ночью все кошки серы, — вклинился чей-то незнакомый голос.

Шайе было холодно. Внутренний холод перебирался на руки и ноги. Ей очень хотелось умереть. Больше никогда в жизни она не войдет в Звездную юрту. Никогда не посмотрит в глаза советникам своего отца. До тех пор, пока не придет день ее мести.

— Я тебя правильно понял, Мяу? Нет никаких доказательств того, что моя дочь когда-либо вела себя распутно?

— Так и есть, премудрый Мадьяс. Все мое искусство позволяет мне с уверенностью определить, что печать девственности была сломана. Каким образом это произошло, вероятнее всего, останется тайной, запечатанной устами вашей милой дочери.

— Вне всякого сомнения, всему виной сегодняшнее падение, — решил Мадьяс.

— Однако есть мужчины, которые клянутся, что…

— Всегда найдутся мужчины, готовые ловить каждое слово правителя, Субаи. Мудрость великого царя состоит в том, чтобы собрать вокруг себя тех, кто достаточно мужественен, чтобы говорить правду. Что ты скажешь насчет этого, Аримаспу?

— Я думаю, — произнес хриплый голос, — что принцу и принцессе сегодня показали их пути и границы дозволенного. И мы считаем, что нам повезло обнаружить правду, которая может послужить нашему народу и спасению чести принцессы Шайи. Тот, кто отныне осмелится утверждать, будто бы она когда-либо вела себя неподобающим образом, навлечет своими словами на себя гнев членов совета.

Шайя услышала, что брат ее возмущенно ловит ртом воздух. К его словам тоже не прислушались. И это было приятно.

Ей на ноги набросили одеяло, но кожаные ремни не расстегнули.

— Мяу, ты знаешь, что с ней делать. Слуги принесут тебе иглы и что там тебе еще нужно.

— Позвольте мне сделать это не сегодня, великодушный Мадьяс. Не стоит нам причинять ей сегодня дополнительную боль. Прошу вас.

— Еще один день, целитель. Еще один-единственный день подарю я ей. А затем ее жизнь в качестве воительницы завершится.

Палач

— Ты подчинишься?

Гонвалон бросил на Ливианну полный презрения взгляд. Какого ответа она ждет? Он драконник. Он никогда еще не нарушал приказов.