Ольга Кай - Саоми

Следующий день прошел в сборах. Нэлия действительно пекла пироги, а после обеда принесла Ярату наскоро перешитую по нему одежду брата.

— Вот, возьми.

— Спасибо, — Ярат осторожно принял из ее рук прохладную от чистоты ткань. Девушка повернулась, ее волосы взвились жаркой волной и опали. Мелкими, торопливыми шагами невысокая Нэлия прошла по иссохшему травяному покрову и скрылась за углом дома, едва не столкнувшись на повороте с Ингой.

А вечером они ушли. Айлан и Нэлия не провожали — стояли на пороге и смотрели вслед, пока их силуэты не растворились в темноте.

С самого начала нашего путешествия я не помню, чтобы Ярат проявлял веселость, но именно сегодня он показался мне особенно грустным. Наверное, очень не хотел уходить из родных мест. И я его понимала. Если б не постоянная угроза, не ощущение того, что враг дышит в спину… Возможно, я тоже попыталась бы отложить мою месть на более долгий срок, а после забыть о ней.

Но у него осталась его Родина, ради которой он, наверное, был готов на многое. У меня же осталась только память, и за это я собиралась мстить. Я еще не знала как: может, чужими руками, может, с помощью того самого таинственно лучшего ученика… Как-нибудь. Потому что мысль о мести не давала расслабляться, задумываться о будущем, которого я не видела и не могла себе представить.

Мы спускались долго. Ночь выдалась светлой — половинка луны на небе и звезды, множество звезд… Тропка, на которую мы вышли — удобная, натоптанная — плавно извиваясь, вела нас вниз. Она становилась все более пологой, и все реже встречались на пути ущелья и обрывы, сменяясь плавными склонами балок. Ярат спешил, я это видела. И выйти из леса хотел непременно в темноте, чтобы оказаться подальше отсюда и скорее иметь возможность заявить о себе, отвлечь внимание от зеленого уголка, где жили двое его чудом уцелевших сородича.

Весь день до обеда я провела на ногах, а потом, быстро перекусив, забралась под уютно развесистый куст и уснула. Что будет делать Ярат и собирается ли он спать — меня не интересовало. Проснувшись в вечерних сумерках, я подумала сперва, что сон продолжается, потому что рядом с Яратом, чью спину я видела неподалеку, сидели две большие кошки — рыжая и черная. Видно почувствовав мой взгляд, обе почти одновременно обернулись, и Ярат оглянулся. Его рука гладила шелковистый бок черной кошки.

— Выспалась? — спросил он.

Рыжая потерлась о его плечо, словно призывая не отвлекаться на какую-то жалкую девчонку, когда рядом они — кошки. Но Ярат все-таки отвлекся, ведь надо было идти дальше. Кошки, недружелюбно сверкнув в мою сторону желто-зелеными огоньками глаз, подставили напоследок свои шелковистые щечки моему спутнику, который ласково погладил их ладонью, словно прощаясь, и неторопливо пошли прочь. Я провожала их восхищенным взглядом, пока сумерки не поглотили темные силуэты.

— Это были люди? — спросила я.

— Нет. Это настоящие кошки.

— А как ты их отличаешь? Ну, где кошки, а где люди…

— Я чувствую.

Заметив, что ответ меня не удовлетворил, Ярат сказал:

— Вообще-то они отличаются. У саоми-кошек глаза с желтинкой, шерсть чаще всего одноцветная. У саоми-людей шерсть более пестрая, глаза зеленые с бирюзовым оттенком. Есть исключения, но редко.

— Теперь понятно, — я удовлетворено вздохнула. — А-то знаешь, я испугалась… а вдруг та кошка, которую ты выпустил из клетки, тоже была человеком? А так, получается, это все-таки именно кошка. Да?

— Да, — ответил Ярат.

Я немного помолчала, потом сказала тихонько:

— Знаешь, что я думаю… Если б ты ее не отпустил, она, возможно бы и выжила.

— Нет, Инга. Кошки-саоми никогда не выживают в клетке. Они либо умирают — долго и мучительно, либо перестают быть собой. А это плохо, когда человек, или кошка, или кто-либо еще перестает быть тем, кем он есть.

— Это как? — озадаченно спросила я, но ответа не получила.

Как всегда, Ярат первым почуял опасность. Он насторожился, чуть согнулся и бесшумно, словно настоящая кошка, пошел вперед. Я старалась идти так же тихо, но меня постоянно выдавали легкий шорох опавших иголок или треск попавшей под пятку веточки. Вскоре негромкие людские голоса стали слышны и мне.

— Подожди здесь.

Я выразила свое согласие кивком, и Ярат ушел.

А вернулся очень скоро, я даже не успела начать беспокоиться, хотя, судя по его лицу, самое время было начинать…

— Это солдаты императора.

Ну вот… Ярат подошел ближе, положил руку на покрытую шелковистыми чешуйками кору корабельной сосны. Мне в глаза он посмотрел не сразу.

— Я попытаюсь их отвлечь. Ты, Инга, останешься здесь. Вот прямо здесь, и никуда ни шагу.

Я собиралась возразить и уже успела открыть рот, но Ярат не дал мне произнести ни слова:

— Нельзя, чтобы они ушли дальше в лес. Там ведь Айлан, Нэлия… да еще немало людей в лесу скрывается. Я только отвлеку, уведу их в сторону. Если не вернусь — иди той же тропкой обратно. Хорошо?

— Как это не вернешься? — я подозрительно прищурилась. — Нет уж, и не мечтай. Делай, что хочешь, но я иду в Орхану. С тобой или без. Так что, если вдруг вздумаешь не возвращаться за мной, пойду по следу. Слышишь?

Ярат нетерпеливо тряхнул головой:

— Жди здесь!

И… вот только был тут — и уже нет. Один молниеносный прыжок в темноту, перечерченную угольно-черными полосами стройных сосновых стволов — и я осталась одна. Так быстро, так внезапно. Теперь, даже если я была не согласна — возможности возразить нет. И я стояла, тревожно вслушиваясь в доносящиеся голоса. Сперва они становились все ближе, потом послышались крики — видно, заметили Ярата. Хотя нет, это Ярат дал себя заметить, потому что в лесу он мог — я в это верила — оставаться невидимкой. В городе — другое дело, а тут спрятался за дерево, слился с тенью пушистого кустарника — и никто не разглядит. Ярат это умел, а я не умела, и потому не пряталась. Просто прижималась к дереву и ждала.

Хвоя едва слышно зашуршала под чьими-то неосторожными шагами, прямо за моей спиной. Я успела оглянуться. Гладко выбритое округлое лицо, белесые бакенбарды, серо-зеленая охотничья фуражка. Нож — широкий, с сильно закругленным лезвием. Кончик лезвия уперся, обжигая, под подбородок, и я замерла, не смея пошевелиться.

Несколько солдат, что успели зайти дальше в лес, теперь спешно цепочкой спускались, подгоняемые негромкими окриками командира. Напротив, озираясь по сторонам слегка выпученными глазами, стоял молодой парень в серо-фиолетовой форме внутренних войск империи. Он первым и заметил приближающиеся силуэты.