Юрий Пашковский - Проклятая кровь. Пробуждение

— Вот ведь: всего много, а выбора и нет. Говорил мне Гурун, не было там той лавки раньше, да и зеленый передник продавца уж слишком подозрительный…

— Я возьму этот, хорошо?

— Этот? — Вадлар уставился на Уолта, как отец на дружка своей дочери: с желанием, чтобы его дочурка никогда не повзрослела, а этот хмырь исчез не только с глаз долой, но из всей совокупности множественных миров. — Хорошо, бери. Тебе, кстати, артефакт, восстанавливающий магическую энергию, не нужен?

— А у тебя есть?!

— Где-то должен быть… — С этими словами Вадлар погрузил руку по локоть в рот. Гм, а девушки — Фетис тоже так могут? Хо, тогда махапопские трактаты о высоком искусстве любви могли бы пополниться десятками новых рисунков, да…

Упырь вытащил изо рта песочные часы, переливающиеся синим светом. Уолт мигом оценил вещицу, непроизвольно потянувшись к ней.

— Полное восстановление, — пробормотал Магистр.

— Но-но! Тысяча золотых! — Вадлар отвел руку подальше от Намина Ракуры, но, увидев выражение его лица, быстро протянул обратно. — Да ладно, уж и пошутить нельзя! Всего лишь сто золотых. Шучу-шучу.

— Достань ты эту штуковину раньше, и нам бы не пришлось возиться с з'ури, — серьезно заметил Уолт. Да, удар Четверицей по карлу не дал бы тем времени включить и использовать орб, а они бы в таком случае не потеряли времени и сил. — Ты мог бы и раньше сказать, что у тебя есть нечто подобное. А еще есть?

— Нет, больше нет. А об этом я только сейчас вспомнил, — честно признался Вадлар. — Свернутый Мир, Сила Крови Фетис — это создание субпространств внутри нашего тела. Опытные Живущие в Ночи нашего клана могут создавать субпространство размером с замок. И хранить мы можем в них неограниченное число вещей, такое количество, что и не сразу припомнишь, что с собой таскаешь, а чего и в помине нет и не было.

— Да уж… — протянул Уолт. Субпространство размером с замок. Факультет практической магии локти бы себе от зависти отгрыз. А потом бы пошел в гости к факультету теоретической магии — грызть их локти. Все-таки жаль, что упыри не допускаются в Школу Магии. Хотя бы даже в качестве объектов изучения…

Уолт быстро прогнал последнюю мысль. Вряд ли бы Вадлару понравилось связанным лежать на столе, пока в его рту ковыряются инструментами, похожими на орудия труда то ли кузнеца, то ли брадобрея.

Вадлар проглатывал оружие обратно, всасывая его, а Уолт настраивался на магическую волну артефакта. Песочные часы словно и не пострадали от недавнего использования орба. Их волшебные частицы быстро вертелись вокруг вырабатываемого ими колдовского поля. Хотя это неудивительно, субпространства не должны пострадать от воздействия пожирателя магии, по крайней мере, Уолту не были известны орбы подобной Силы. Некоторые маги вообще утверждали, что в ближайшую тысячу лет развитие магии не позволит создавать такие могущественные орбы.

Локусы Души затрепетали, как невинная девушка в первую брачную ночь, когда жених понимает, что она отнюдь не невинна, и с мрачным лицом достает плетку, игнорируя слова жены: «Ой, неловко-то как получилось…» По каждому нерву струилась энергия, магические каналы ауры переполнялись чистой Силой, сырым материалом, готовым преобразовываться в ноэмы. Уолт улыбнулся. Да, с подобным ощущением сравнится только… Нет, ничего не сравнится.

Иероглиф на клинке меча, выбранного Магистром, засветился, отзываясь на эхо магии в ауре. Заклинание, которое высвобождал этот меч, заинтересовало Уолта: раньше с подобными типами заклятий он не встречался. Оружие с Дальнего Востока с его необычной магией? Высокое Искусство тамошних кудесников иногда здорово удивляло.

— Что ж, продолжим путь! — жизнерадостно сказал Вадлар. Вытащив эспадон из пола, упырь положил его на плечо и направился к туннелям. Они сделали всего несколько шагов, как из коридора, расположенного правее, появились существа, чей вид заставил Фетиса потрясение- пробормотать: — Дикие?

Здоровое создание, смахивающее на кошку, заросшую иголками, точно дикобраз, вылетело им навстречу, шипя и брызжа слюной. Его пасть демонстрировала внушительные клыки. Следом появилась летящая тварь, вся покрытая слизью. За ней, переваливаясь на коротких ножках, в зал протиснулся толстяк с восемью отвисшими грудями и шестью клыками, торчащими из-под нижней губы. Идущее позади толстяка существо было окружено роем мух, и его форму невозможно было разглядеть. Рядом с ним шли двое, с длиннющими руками, худые и высоченные. В коридоре им приходилось пригибаться, но когда они вышли в зал и выпрямились, то их рост потрясал.

— Баджанг, адзе, доппельзаугер, лоогароо, лобисхомены, — перечислил Вадлар. — Они же сейчас должны перегрызть глотки друг другу. Правда, в первую очередь они должны сейчас спать…

— По-моему, в первую очередь они не должны сейчас находиться здесь, — заметил Уолт. — В Лесах карлу упырям, уж прости, не место.

Что, вот и возможность опробовать новый меч? Или воспользоваться Четырехфазкой? Нет, лучше приберечь ее для будущих встреч с з'ури или Лесными магами, учитывая, что много Четвериц Уолт создать не может. Дикие Живущие в Ночи обладают огромной физической силой и высокой скоростью реакций, но по сути своей это просто большие животные, которые пьют человеческую кровь, обращая людей в подобных себе. С животными можно разобраться по-простому.

Дикие упыри быстро рассредоточились по залу, готовясь к атаке с разных углов, и Уолт засомневался, так ли уж безрассудно действуют эти «животные»? Как-то слишком умело они приготовились к нападению. Адзе взлетела к потолку, капая слизью, кошка-баджанг замерла посередине, шевеля иглами, доппельзаугер уселся на пол справа от нее и теперь раскачивался, тряся грудями, лоогароо жужжал слева от баджанга. Лобисхомены медленно приближались.

— А это кто? — недоуменно спросил Вадлар.

В зал вошел новый Живущий в Ночи. В отличие от Диких, этот явно был выше уровнем. Рыцарский доспех полностью закрывал его тело, и только отсутствие шлема давало возможность понять, что это упырь — густые черные волосы, бледное лицо и ярко-алые губы.

— Удивительно встретить здесь брата по Крови. — Рыцарь остановился возле баджанга, погладив кошку по голове. — Даже человек удивляет меня меньше, чем ты.