Вероника Иванова - Охота на ведьм

— Не может быть…

— Может.

— Где ты их взял?

— Мне их подарили. В счет будущих договоренностей.

Карие глаза Линны округлились:

— Не хочешь ли ты сказать, что…

— Эльф. Это был самый настоящий эльф.

Девушка недоверчиво фыркнула:

— И ты все еще жив?

— Он мог бы меня убить. Но не захотел. Ему нужен наш товар, Линн.

— Корни?

— Да. Кого он и его соплеменники собираются убивать, я не знаю. Да и не хочу знать. Пусть бы и нас, какая разница? Главное, он обещает расплачиваться маной. Чем за нее отплатят принцу столичные маги?

Линна помолчала и серьезно ответила:

— Верностью.

— Ага, и я так же думаю.

— О чем вы договорились?

— Он вернется через седмицу. И спросит о нашем решении.

— Седмица… Слишком быстро, — недовольно поморщилась девушка.

— Знаю. Но если он не получит нужный ответ, слово возьмут эльфийские стрелы.

Ладонь девушки легла на щеку Конрада.

— Я успею.

И в ближайший час комната не услышала больше ни одного слова, только солнечные бусины мерцали на столе в такт взволнованному дыханию.

Если бы укоры помогали делу, Марра корила бы себя на чем свет стоит. Не нужно было ей нападать на того селянина, нужно было терпеть, пока голод и безумие не станут совсем близки друг к другу, разделенные лишь волосом упрямства. Она же могла выдержать? Могла. Сноровки хватало. Сколько миль было пройдено без единого перекуса? И еще столько прошла бы, так нет, не удержалась, расслабилась, почувствовав…

Да, он близко. Совсем близко. Жезл власти, распространяющий свое тлетворное влияние на окрестные земли. Может, кому-то из живых людей и не были заметны следы увядания, то тут то там пятнавшие землю, но Марра знала наверняка, что движется по верному пути. Много дней и ночей ее вела лишь слепая надежда, а потом все оставшиеся ощущения вдруг радостно завопили о близости дома, и нежить совершила ошибку. Пока еще не смертельную, но все же непростительную.

И даже если уж не смогла удержаться, не нужно было оставлять безжизненное тело посреди дороги. Его ведь непременно должны были найти! И нашли. А найдя, наверняка поняли, что селянин умер не самой обычной для этих мест смертью. И что теперь? Mappe оставалось только надеяться на удаленность края, который манил и звал ее. Инквизиторские отряды не любят соваться в Приграничье. Пусть кто-то и отправит послание в ближайшую церковную резиденцию, разве монахи ответят? Скорее, еще глубже забьются в свои норы.

Однако несмотря на все доводы бесстрастного разума, Марру тревожило неясное чувство, весьма сходное с тем, что охватило ее сразу после перерождения. Чувство незавершенности. Правда, тогда оно относилось к уже случившемуся, а теперь — к будущему. Словно что-то внутри шептало: «Твои намерения не увенчаются успехом. Ты снова проиграешь… Ты не получишь желаемого.»

Нежить никак не могла понять, откуда исходят эти сомнения. И никак не могла их побороть или хотя бы загнать подальше, куда-нибудь в темный угол еле теплящегося сознания. В такие минуты ее охватывала ярость, хоть немного согревающая разлагающуюся плоть, но одновременно и сжигающая остатки рассудка. Вот и сейчас Марра брела наугад по лесным тропинкам, прячась от солнечных лучей, пробивающихся сквозь листву. Неважно куда, лишь бы идти, пока сомнения не угаснут, уступив место…

Голод. Он вернулся, как и подобает злейшему врагу, неожиданно. Прояснил взгляд, обострил чутье, наполнил рот ядовитой слюной. Марра остановилась, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающему ее миру. Птахи, мелкое лесное зверье — все это было не тем, что требовалось нежити для продолжения похода. Но где- то там, чуть поодаль…

Хижина. Место, от которого пахнет жизнью. Любовно обихоженный огород. Квохтанье кур в задней пристройке. Дымные ароматы, струйками просачивающиеся в приоткрытые окна. Здесь, пусть не посреди леса, и все же слишком далеко от людских поселений? Марра почувствовала подвох, но полностью осознала, на чье жилище набрела, только когда вырвавшиеся из земли побеги колючего плюща надежно спеленали ее ноги, лишая возможности двигаться.

— Ай-яй-яй, кто же у нас тут бродит?

Женщина, появившаяся на пороге хижины, была немолода. Впрочем, истинный возраст ведьмы, облюбовавшей дальнюю заимку, вряд ли можно было даже угадать, не то что узнать точно. Но она явно была слишком стара для того, чтобы жить рядом с людьми. Иссохшая, как пергамент, кожа, прозрачные озерца глаз, снег волос под чепцом, дряхлое тело, закутанное в давно ставшее слишком просторным платье. Зато по-прежнему ясный ум и послушный любому желанию Дар.

— Откуда ж ты тут взялась, девочка?

Ведьма говорила ласково, но разве притворная доброта может обмануть, если твои ноги скованы при этом надежными путами?

— Я не трону тебя… Отпусти… — прошептала Марра.

— Конечно, не тронешь! Незваные гости сюда не приходят. А если приходят, то… — Старуха многозначительно посмотрела в сторону изгороди, на кольях которой были водружены белоснежные черепа. И не только звериные.

— Думаешь напугать меня этим? — горько усмехнулась нежить.

— Да вряд ли ты так просто умрешь, — согласилась ведьма. — Но мучаться будешь… Страсть как. Я много о таких, как ты, знаю. Знаю вот, к примеру, что над тобой обряд провели неверно и что ты от голода должна страдать пуще, чем от всего прочего. Ну как, угадала?

Марра невольно рванулась, стараясь избавиться от пут, но плющ держал крепко. Можно было попробовать пустить на него яд, только растения слишком медленно погибали от дыхания нежити. Вот огонь бы спалил эту проклятую колючку быстро! Правда, вместе с остатками плоти, а это означало бы, что Mappe навсегда будет закрыт путь к единственной пище, которая ей нужна.

— Что, призадумалась? — хохотнула старуха. — Ты думай, думай, пока никуда не торопишься. На ходу-то думать некогда.

И ведьма вернулась в хижину, оставляя пленницу в объятиях плюща, постепенно забиравшегося все выше и выше и превращавшего нежить в буйно зеленевший куст.

Конраду тоже не было никакого смысла корить себя за несделанные признания и непрозвучавшие просьбы, и все же с каждым шагом, приближавшим его к городским воротам, сквайр все больше и больше сожалел о том, что вчера вновь уступил победу в очередном поединке. Конечно, выигравшая сторона всячески заслуживала того, чтобы победить, но так продолжалось раз за разом, начиная утомлять. А ведь что ему стоило мягко отстранить Линну и предложить поговорить вместо того, чтобы…

Он многое мог бы сказать. Например, о том, что смертельно устал быть один и не верит никому из десятков людей, которых видит изо дня в день. Мог сказать о том, что любит, вернее, когда-то очень сильно любил свою напарницу, но и теперь питает к ней самые нежные чувства, которые конечно же не стали бы лишними для супругов.