Родерик Гордон - Туннели

— Осторо…

— Ой! — вскрикнул Честер, споткнувшись о болотное бревно при входе в коридор. — Что это тут валяется? — сердито спросил он, потирая ушибленную ногу.

— Идем, — настойчиво прошептал Уилл.

Ближе к концу коридора они обнаружили кабинет доктора Берроуза.

— Тут можно включить фонарик, только вверх не свети.

— А что мы ищем? — шепотом поинтересовался Честер.

— Не знаю. Сначала посмотрим на столе, — так же тихо ответил Уилл.

Честер держал фонарик, а Уилл перебирал документы на столе. Это было непросто — на работе доктор Берроуз был таким же неорганизованным, как дома, и бумаги лежали по всему столу стопками и кучками. Монитор компьютера еле виднелся из-под бесчисленных листочков для заметок, налепленных на него. Уилл хватался за каждый лист из блокнота или тетради на кольцах, исписанный неразборчивым отцовским почерком.

Проглядев все бумаги на столе, мальчики не нашли ничего примечательного и принялись исследовать ящики стола, каждый со своей стороны.

— Ух ты, погляди! — Честер вытащил из груды пустых табачных жестянок лапу от чучела собаки, приделанную к трости. Уилл хмуро поглядел на него и продолжил поиски.

— Я кое-что нашел! — радостно сказал Честер, открыв средний ящик.

Уилл даже не повернулся в его сторону, думая, что друг нашел очередную странную вещицу.

— Не, ты посмотри! Тут наклейка и что-то написано. — Честер протянул ему книжечку в фиолетово-коричневом переплете, на котором красовалась наклейка со словами Ex Libris, выведенными каллиграфическим почерком, и изображением совы в больших круглых очках.

— «Рабочий журнал», — прочитал Уилл. — Это папин почерк. — Он раскрыл книгу. — Есть! Это что-то наподобие дневника. — Он перелистал несколько страниц. — Тут довольно много написано. А еще такие книжки есть? — спросил он, засовывая дневник в рюкзак.

Они быстро обыскали оставшиеся ящики, но больше ничего не нашли и решили на этом закончить. Уилл запер музей, и мальчики отправились к Сорока Ямам — идти было недалеко, и там им никто не мог помешать. Они крались по улицам, прячась за припаркованными машинами, когда замечали людей, и наслаждались своей тайной — расследованием в музее и дневником, который не терпелось прочесть.

Добравшись до туннеля, они спустились в центральную комнату, зажгли фонари и устроились в креслах. Уилл открыл книжку.

— Первая запись сделана вскоре после того, как мы нашли заброшенную станцию, — сказал он, поглядев на Честера.

— Какую станцию?

Но Уилл был слишком поглощен дневником, чтобы объяснять. Он медленно читал вслух, с трудом разбирая почерк отца.

По всей видимости, в Хайфилде с недавнего времени проживает (действует?) небольшое сообщество весьма необычных людей. Они выделяются своим внешним обликом. Откуда они явились и с какой целью, я пока не установил, но мои наблюдения подсказывают, что с ними все не так просто. Учитывая их количество (не менее пяти?)… несомненное внешнее (расовое?) сходство… Я подозреваю, что они живут вместе или по крайней мере…

Уилл замолк и просмотрел страницу до конца.

— Дальше почти ничего не могу разобрать, — пожаловался он Честеру и перевернул страницу. — А вот здесь уже понятнее.

Сегодня посредством мистера Эмберса ко мне в руки попал весьма загадочный артефакт, вызвавший у меня недоумение. Вполне вероятно, что он связан с теми людьми, но этому пока нет прямого подтверждения. Предмет представляет собой небольшую сферу в оправе из неизвестного металла (мне пока не удалось его идентифицировать). Сфера излучает свет различной интенсивности в зависимости от общей освещенности окружения. Однако зависимость носит обратный характер, что приводит меня в замешательство. Чем темнее вокруг, тем ярче светится этот предмет, что противоречит всем известным мне законам физики и химии.

Уилл повернул книжку к Честеру, чтобы показать ему грубый набросок, сделанный отцом.

— А ты видел эту штуку? — спросил Честер.

— Нет, отец мне ее не показывал, — задумчиво ответил Уилл, перевернул страницу и продолжил читать.

Сегодня у меня появилась возможность рассмотреть вблизи одного из бледных людей.

— Это он о тех, которых не меньше пяти? — уточнил Честер.

— Наверное, — ответил Уилл и зачитал описание загадочного человека. Затем в дневнике рассказывалось о визите к дочери Ананасного Джо и непонятной трубе в ее доме, и доктор Берроуз излагал свои мысли по поводу площади Мартино. Далее на нескольких страницах шли рассуждения о возможной планировке одинаковых домов на площади; Уилл пролистал их, пока не наткнулся на ксерокопию, прикрепленную скрепкой.

— Вверху написано «История Хайфилда». Тут про какого-то человека по имени сэр Габриэль Мартино, — объяснил он и начал читать:

Габриэль Мартино родился в 1673 году в семье состоятельного хайфилдского красильщика. В 1699 году он унаследовал дело и значительно расширил фирму «Мартино, Лонг и компания», пристроив к зданию на Хит-стрит еще две фабрики. Мартино был известен своими изобретениями и обширными познаниями в области химии, физики и инженерного дела. Действительно, несмотря на то, что изобретателем прототипа современного поршневого насоса считается Гук (1635–1703), ряд историков полагает, что он пользовался чертежами Мартино.

В 1710 году Мартино, известный своей религиозностью, филантропией и отеческим отношением к рабочим, внес весомый вклад в борьбу с растущей безработицей, заняв множество людей на строительстве новых жилых домов для рабочих фабрики. По его проектам были застроены площадь Мартино, существующая до сих пор, и район Грейстон, разрушенный во время бомбежки Лондона. Мартино обеспечил работой огромное количество людей в Хайфилде. По слухам, «люди Мартино», как их стали называть, прорыли разветвленную сеть подземных туннелей, однако она не сохранилась.

В 1718 году жена Мартино заразилась туберкулезом и умерла в возрасте тридцати двух лет. После ее смерти Мартино нашел утешение в некоей секте и стал редко появляться на публике. Его особняк, располагавшийся на окраине исторической части Хайфилда, сгорел в 1733 году; по всей видимости, Мартино и его две дочери погибли при пожаре.

Внизу рукой доктора Берроуза было приписано:

Почему от туннелей ничего не осталось? Аля чего они предназначались? Я не нашел упоминания о них ни в ратуше, ни в местных архивах. Почему, почему, почему?

Еще ниже синей шариковой ручкой он подписал крупными буквами с таким нажимом, что бумага кое-где порвалась: