Джон Толкин - Две башни

После еды настало время разговоров. Леголас решительно потребовал, чтобы хоббиты рассказали обо всем, что с ними случилось. Гимли поддержал его, и они подчинились, хотя им было очень любопытно, как их друзья попали сюда, в Скальбург, да еще вместе с Теоденом и Гэндальфом. Они рассказывали, перебивая друг друга, а «охотники» кивали головами, когда их догадки подтверждались.

Орки подстерегали хоббитов в лесу у озера и напали на них так неожиданно, что они не успели ничего понять. Когда Боромир ринулся им на помощь, враги осыпали его градом стрел. Пин и Мерри отчаянно защищались, но орки сбили их с ног, связали по рукам и ногам и унесли, пока они были без сознания.

На стоянке среди холмов, ночью, пленники очнулись и слышали, как среди орков вспыхнула ссора. Орки говорили на Всеобщем языке, но одни были из Мордора, а другие из Скальбурга. Их начальники поспорили из-за пленников, каждый считал, что они принадлежат ему. Сарумановы орки рассчитывали получить за них награду, а мордорские спешили позабавиться с ними по-своему. Началась драка. Один из убитых северян рухнул прямо на хоббитов, связанных и лежащих на земле. Нож, крепко зажатый в руке убитого, почти касался связанных рук Пина. Пока орки были заняты дракой, ему удалось перерезать веревку на руках, а потом обмотать ее вокруг кистей так, что она казалась целой. Расправившись с непокорными, отряд поспешил к Скальбургу. Пленникам освободили ноги, чтобы они могли идти, и влили в горло какое-то ужасное питье. Правда, оно придало им сил. Мерри был ранен, рану ему залечили, смазав бурой мазью, причинившей такую боль, что он снова потерял сознание и был приведен в себя грубым встряхиванием.

На равнине Пин решил во что бы то ни стало дать знак друзьям, если их будут искать. В одной лощине он улучил мгновение, кинулся в сторону, и прежде чем орк успел нагнать и схватить его, быстро отколол от плаща пряжку из Лориэна и бросил в траву. Ему очень не хотелось расставаться с этим подарком, но ничего другого не придумалось. За попытку к бегству его отстегали бичом с обещанием расправиться по настоящему, когда прибудут на место.

Последующие часы были для обоих кошмаром. Иногда их заставляли бежать вместе с орками, подгоняя бичом, но чаще орки тащили их как тюки, тащили так грубо и безжалостно, что они были рады, когда теряли сознание. Они давно уже ничего не ели: то, что швыряли им орки, есть было нельзя.

Когда Пин пришел в себя после очередного беспамятства, было утро. Они снова лежали на земле, а орки ссорились: поворачивать ли к горам или к лесу. Высланные вперед разведчики видели Всадников из Ристании. Победили снова северяне, но только они тронулись к лесу, как выяснилось, что они окружены ристанийцами. Большинство орков бросились в бой, а несколько, опять же северяне, остались сторожить пленников. Один из орков по каким-то намекам видно сообразил, что у пленников есть нечто, очень ценное для Сарумана, и решил завладеть вещью, чем бы она не оказалась. Пока остальные сражались, он схватил обоих хоббитов под мышки и потащил в сторону, чтобы обыскать. Но тут на него налетел Всадник и после короткой схватки убил образину. Хоббиты лежали там, где их бросили и боялись пошевельнуться, пока не услышали, что шум битвы отдалился и затих.

Тогда Пин снял веревку, нашел на трупе орка нож и перерезал путы Мерри. Они подкормились чудом уцелевшими эльфийскими лепешками и отползли вглубь леса. Потом, когда затекшие ноги ожили, они неторопливо отправились вдоль реки, беседуя так спокойно и беспечно, словно и не их вовсе совсем недавно ждала скорая и мучительная смерть. Теперь, когда опасность миновала, к ним вернулась обычная хоббитская беспечность. Всю ночь они шли вверх по реке, но только оказавшись в самой чаще решились напиться и смыть с себя всю грязь и изнеможение этих страшных дней. Свежая вода и лепешки подбодрили их, но теперь неизвестно было, куда идти.

– Давай поднимемся на холм, – предложил Мерри, – и осмотримся.

С вершины холма они увидели, что ушли совсем не так далеко, как им казалось ночью. Именно здесь хоббиты и встретились с никогда еще не виданным существом – не то человеком, не то деревом, ростом никак не меньше четырнадцати футов. Волосы и борода у него были похожи на серо-зеленый мох, одежда или кожа – как древесная кора, а на огромных руках и таких же огромных ступнях – по семи пальцев. Глаза темные, буровато-зеленые, проницательные и добрые, а голос – очень низкий, неторопливый и раскатистый.

Это был Фангорн – старейший из энтов, именем которого назывался весь лес. Энты были чуть ли не древнейшими живыми существами в мире. В их преданиях сказано, что раньше они были деревьями, но эльфы научили их двигаться, дали способность говорить и видеть. Поэтому к эльфам и ко всему, что с ними связано, они относятся с большим уважением. Сами себя они называют пастухами деревьев и хранителями лесов, а врагами из всех живых существ считают только орков: эти гнусные слуги зла часто валят и ранят деревья безо всякой нужды. Фангорн отнесся к одетым в эльфийские плащи хоббитам очень ласково. Он взял их на руки и отнес к себе в пещеру у подножья горы, угостил чудесным напитком, свежим, как ключевая вода, и ароматным, как ветерок из весеннего леса. После этого он захотел узнать об их приключениях, и они рассказали подробно, с самого начала, но ни о Кольце, ни о Фродо не упоминали совсем. Он выслушал их очень внимательно и долго расспрашивал о разных подробностях, но особенно заинтересовался, узнав о столкновении хоббитов с орками Сарумана. Саруман был ближайшим соседом энтов, и известие о том, что этот могучий маг вступил в союз с орками, огорчило и даже разгневало его. Саруман давно уже вырубал его любимые рощи. Победа Скальбурга означала бы гибель для всего леса Фангорна.

Взволновать энта нелегко, а успокоить его, пока он не сотворит чего-нибудь, и вовсе невозможно. Фангорна так взволновало предательство Сарумана, что на следующий день с рассветом, он созвал всех своих родичей на совет. Их было много, все разные: иные – как деревья одной породы, выросшие в разных условиях, другие – просто как разные породы. Только глаза у всех были как у Фангорна.

Совет продолжался долго. Энты никогда не торопятся и ни в одном языке не найдется таких длинных, раскатистых слов, как у них. Хоббиты слушали-слушали эти громыхающие речи и ушли. Целый день они бродили по лесу, стараясь не уходить далеко от места сборища; любовались игрой солнца среди деревьев, пили воду из прозрачных источников, слушали лепет ручейков и чувствовали себя в этой чаще очень одинокими и потерянными. Они очень тосковали по своим спутникам.

Только на следующий день к вечеру Фангорн сообщил им, что энты решили двинуться на Скальбург и разрушить его. Гнев этих древних существ закипал медленно, но закипев, не знал преград. Хоббиты и сами не ожидали такого результата от своей беседы с Фангорном, и им было страшно. Энты преобразились, их медлительная ярость была как вода, хлынувшая из прогнившей плотины и сокрушающая все на своем пути. Но порядок они признавали гораздо лучше, чем орки. По знаку Фангорна они двинулись в путь, попарно, мерным шагом, отбивая ритм огромными руками. Пин и Мерри ехали на плечах Фангорна во главе этого необычного войска, слушая воинственное пение, размеренное и грозное, и стараясь догадаться, что будет дальше. Оглянувшись, они увидели, что оставшиеся позади склоны, еще недавно голые, покрыты деревьями, словно вслед за энтами двинулся весь Лес Фангорна.