Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Она в самом деле так отдалась эту странному чувству, когда сильный мужчина несет на руках и от нее ничего не зависит, что покачнулась и ухватилась за кроватную стойку.

- Эльза, - произнес он тихо, - нам нужно сперва... поговорить.

Она заметила, что он даже не повел глазом по сторонам, словно здесь вся эта роскошь давно знакома и привычна.

Эльза уже собралась с духом настолько, что выдавила любезную улыбку и привычно указала на кресло.

- Извини, - произнес он, - я пока не сяду.

- Что случилось?

- Я еще не вернулся, - пояснил он с бледной улыбкой.

- Мой господин! - вскрикнула она в страхе.

Он успокаивающе выставил перед собой ладони.

- Погоди, выслушай.

- Да, мой господин!

- Я еще не вернулся, - повторил он, - в настоящем смысле слова. Эльза, как я уже говорил, я - рыцарь Ордена.

Она сказала жадно:

- Да-да, ты говорил, это, наверное, очень здорово... Так красиво, торжественно и загадочно!

Он наклонил голову, не опровергая и не соглашаясь.

- Во всех рыцарских орденах, - продолжил так же ровно и настойчиво, - как ты знаешь, все считаются братьями.

Она снова не утерпела:

- Да-да, это так красиво!

Он вздохнул:

- Но ни в одном ордене это положение не соблюдается так ревностно, как в нашем. Вступая в Орден, каждый забывает о своем происхождении, привилегиях, высоких родственниках, своем древнем роде. Зато каждый приобретает такую семью, которой никто на свете не может похвастаться...

Она слушала внимательно и с напряжением, недоумевая, зачем он ей это рассказывает, все время страшилась, что какой-то пункт устава все-таки заставит его уйти, молилась всей душой, чтобы этого не случилось, а она сделает все-все, что этот дивный рыцарь захочет и восхочет...

- Так вот, - сказал он, - ты должна принимать меня таким, каков я есть, и судить меня по моим поступкам. Ты не должна допытываться о моих предках, моем роде, моем происхождении! Человек сам отвечает за свои деяния. Славные предки ни при чем, и благородное происхождение не может служить защитой или быть чем-то весомым в споре или других делах.

Ее сердце едва не взорвалось от нахлынувшего ликования. Она чувствовала, как жаркая кровь бросилась в лицо, прилила к щекам и обожгла уши.

Она прижала руки к груди.

- Доблестнейший рыцарь!.. Я никогда не слышала более благородных и достойных слов!.. Мне отец всегда говорил, что человека нужно судить по его поступкам, ибо простой человек бывает благороднее иного знатного, а знатный нередко оказывается мерзавцем. Да-да-да, я с великой радостью принимаю твое условие! Как и все остальные, что услышу от тебя!

Он вздохнул, в глазах все еще оставалась тревога.

- Эльза...

- Да, мой господин?

- Других условий нет...

- Но даже если бы и были! Мой господин, я клянусь...

Он остановил ее жестом настолько властным, что она умолкла мгновенно. Его лицо оставалось строгим и торжественным.

- Погоди-погоди.

- Слушаю, мой господин!

Он произнес очень серьезно:

- Эльза, это не просто красивое пожелание. Ты должна дать клятву, что никогда-никогда не нарушишь своего обещания не спрашивать меня о моем происхождении.

- С радостью, мой господин!

- Эльза, отнесись к этому... без такой веселости.

Она вскликнула, ликуя, возносясь в счастье, что условие оказалось таким простым и легковыполнимым:

- Да, любимый! Я дам тебе любую клятву!

- Мне не нужно любую, - ответил он терпеливо, - мне нужна именно эта клятва.

- Я даю клятву, - произнесла она торжественно. - Перед лицом Господа клянусь, что никогда и ни при каких обстоятельствах не спрошу доблестного рыцаря Лебедя, благородного Лоенгрина, о его происхождении. Да покарает меня небо...

Лоенгрин прервал:

- Эльза, ни о каких карах речь не идет. Просто я должен буду в тот же час покинуть тебя. И я это сделаю.

Холод проник в ее сердце, она ощутила, как смертельно бледнеет, но заставила губы раздвинуться в беспечной улыбке.

- Лоенгрин... Никакие силы ада не заставят меня спросить тебя о происхождении!

Он смотрел серьезно и пытливо.

- Эльза, умоляю, сдержи слово.

- Лоенгрин, - сказала она нежно, - не знаешь ты женщин... Я и так бы не нарушила слово! Но теперь, когда знаю, что могу потерять тебя, никогда-никогда даже не подумаю спросить... даже не подумаю подумать... Да что там! Лоенгрин, умоляю, поверь мне!

Слезы брызнули из ее прекрасных глаз, губы распухли и задрожали, но Эльза не двигалась, не вытирала щек, ее взгляд был прям, ясен и молящ. Лоенгрин протянул к ней руки, и она, снова забыв о своем достоинстве дочери герцога, метнулась к нему, будто служанка какая, обвила его шею руками и прижалась крепко-крепко, молча умоляя никогда ее не бросать.

Он обнял ее, чувствуя, как глубокая всепроникающая нежность к этому испуганному ребенку пропитывает все его тело и душу. Она думает, что никто не видит ее страха и беспомощности, гордо задирает голову, она же Эльза Брабантская, но ее ужас перед этим жестоким миром кричит громким голосом, а он из тех, кто слышит.

Он держал ее крепко и нежно, но в какой-то момент она вздрогнула, шепнула ему на ухо:

- А что сказал твой... Мастер?

Лоенгрин вздохнул:

- Он возражать не стал... особенно.

Эльза спросила встревоженно:

- Но возражал?

- Да, - ответил Лоенгрин невесело. - Он дал разрешение.

- Но ты невесел! Что случилось?

Лоенгрин вздохнул:

- Он не верит, что у нас получится.

- Почему?

Он бросил на нее короткий взгляд, быстро отвел глаза в сторону.

- Он опасается, что элемент земли возьмет свое. Более того, он в этом уверен.

- Какой? - спросила она непонимающе. - Какой земли?

Он пожал плечами.

- Наверное, он имел в виду ту, из которой Господь создал человека. Потом Господь вдохнул в него часть своей души, но... это только искорка в большой глыбе мокрой земли. Мастер считает, что раздувать эту искорку в бушующее пламя придется еще сотни лет, а я доказывал, что на свете уже много людей, у которых души из чистого светлого огня, а остальным поможем разжечь... Ведь поможем, Эльза?

Она воскликнула:

- Поможем! Дорогой Лоенгрин, как я люблю тебя! Мы сделаем все, что ты хочешь! Мы сделаем герцогство таким, как хочешь...

- Таким, - ответил он задумчиво, - чтобы люди всех других земель захотели стать такими же.

Она охнула:

- Всех земель? Люди такие упрямые...

Он воскликнул, загораясь:

- Но я докажу! Мы докажем, не так ли, Эльза?

- Докажем, - согласилась она горячо. - А что докажем?

Он улыбнулся своей чудеснейшей улыбкой, делавшей его в ее представлении похожим на божественного ангела в блистающих небесным огнем доспехах.

- Ты готова идти со мной, даже не зная, что я хочу?