Денис Юрин - Доспехи из чешуи дракона

– Вот оно как…– хмыкнул старший рыцарь, окинув Шака и его юного спутника беглым оценивающим взглядом. – Где деньги?

Не став препираться и требовать компенсации, Шак бросил на край стола оба кошелька.

– Вы получили их от господина в карете без гербов? – задал вопрос командир, пока его подручные забирали добычу.

– Нет, от рыцаря, который сопровождал карету, – совершенно спокойно уточнил Шак, а затем предвосхитил следующий вопрос: – Кто в карете ехал, не знаем, лица господина не видели. Я видел лишь руку…мужскую руку…

На секунду в корчме воцарилось гробовое молчание, затем Жаро произнес краткую речь, обращенную уже ко всем посетителям:

– Во владениях славного графа Лотара завелась опасная банда фальшивомонетчиков. Будьте бдительны, особенно когда с вами расплачиваются медью. А теперь всем кошельки на стол! Именем графа и короля мы забираем ваши деньги до окончания поисков и поимки преступников!

Прокатившийся ропот возмущения мгновенно смолк, когда три длинных рыцарских меча с леденящим сердца скрежетом покинули ножны. Хоть народ в придорожном трактире собрался и простой, но далеко не глупый. Все понимали, что уже никогда не получат назад свои гроши, но тем не менее быстро вынули из котомок и из-за пазух кошельки. Справедливость всегда пасует перед грубой физической силой, а уж если на стороне грабителя закон, то глупо перечить, нужно повиноваться.

Из собранного урожая монет фальшивой окажется каждая десятая, а то и двадцатая. Подделки соберут и отправят на переплавку, остальные же чеканные монеты из настоящего серебра да меди пополнят графскую казну.

Рыцари забрали трофеи и ушли, пригрозив напоследок хозяину, что в следующий раз обязательно спалят его грязный притон. Как только дверь за рыцарями закрылась, Шак почувствовал на себе озлобленные, полные ненависти взгляды нескольких десятков пар прищуренных, налившихся кровью глаз.

– Надеюсь, ты уже открыл окно? – не поворачивая головы, поинтересовался бродяга у компаньона.

– Заклинило, не открывается…– прозвучал ответ, равнозначный для них смертному приговору.

Графская грамота защищала от слуг закона, но была бессильна против праведного гнева обобранной толпы.

Глава 5 Искусство выжить

Туман сгущался, медленно полз над рекой, обычный туман, не ядовитый…В небе ярко светила луна, этой ночью ее отблески были красными, нет, багровыми…как кровь. И каждый знал почему, каждый понял и прочувствовал это странное предзнаменование. Скоро наступит новый день, день спокойствия и созидания, но пока над миром безумствовала ночь смертей, ночь крови и боли, пожаров и разрушения…

Еще никогда над Удмирой не царила такая тишина. Не слышно было ни пения птиц, ни голосов зверей, водившихся в чаще дремучего леса, ни тихого плеска волн. Широкая, могучая река степенно несла свои воды на северо-запад. Она разделяла не просто два берега, а два мира, совершенно различных, но все же имеющих кое– что общее – и там, и там жили люди.

Левый берег был высок и холмист, на нем виднелись строения и поля. Правый был полной противоположностью своего красавца-братца, как будто нерадивая мать-река специально намывала на его песок лишь самое худшее. Он зарос высокой травой и водной растительностью. Уродливые деревья дремучего леса подходили к самой воде, а когда доживали свой век и падали, скошенные ветром, то погружались могучими кронами в зыбкий речной песок, застревали и оставались гнить в реке, угрожающе выставляя вверх острые края обломков. Правый берег был диким, неухоженным, без признаков цивилизации и судоходства, но не был необитаемым. Чуть вдали от воды, в чащах огромного и страшного леса, водились воинственные племена, так редко показывающиеся на глаза жителям королевства, что многие даже не знали их названия.

Из тумана донесся крик, протяжный крик какой-то ночной птицы, гнездящейся только в лесах правобережья. Добрая половина коряг вдруг зашевелилась и медленно поплыла поперек течения к центру реки, а в узких просветах между деревьями появились оскаленные морды хищных зверей: медведей, волков, рысей и прочей клыкастой живности. Их было много, стая состояла не из десятков, а из сотен хищных особей. Они вышли из леса и тут же погрузились сначала в туман, а затем и в воду.

Картинка неожиданно изменилась, отдалилась…С высоты птичьего полета было невозможно что-то разглядеть, кроме медленно ползущего над рекой тумана, но зато были отчетливо слышны крики…громкие, душераздирающие, заставляющие замирать сердце. Потом все стихло, туман рассеялся, и над поверхностью воды уже не было видно звериных голов. По реке плыли лишь гнилые стволы, притом не к центру, а по течению…

Проклятые видения являлись когда попало и, совершенно не принося пользы, только мешали жить. Действительно, какое бродяге дело до взбесившихся зверей и гнилых коряг, решивших переплыть реку ночью, да еще в туман? К тому же туман появлялся ближе к утру, а луна окрашивалась в красный цвет в этих краях настолько редко, что одна лишь возникшая в голове картинка была признаком надвигающегося сумасшествия, к несчастью, именно его.

Видение не только напугало Шака, но и похитило драгоценное время в самый неподходящий момент, а именно, когда решался вопрос жизни и смерти; вопрос, выйдут ли они из трактира на собственных ногах, пусть даже слегка покалеченных, или их вынесут, предварительно забив кулаками, палками, табуретами и прочими предметами, которые попадутся взбешенным людишкам под руку. Гнев толпы – страшная сила, он подобен вулкану и необуздан, как дикий кабан. Всего одна искра, одно резкое движение или крик, и в принципе довольно мирные люди готовы разорвать виновников своих бед на части.

Сейчас эти люди поднялись с мест и очень не по– доброму смотрели на парочку мерзавцев, по чьей милости остались без денег. Ненависть к фальшивомонетчикам, умудрившимся избежать возмездия, объединила и профессиональных игроков, и обманутых ими крестьян, и прочих посетителей, и прислугу, и понесшего убытки хозяина, и лишившихся доходов разносчиков блюд. Гнойник коллективной злости должен был вот-вот прорваться, и именно в этот момент Шак впал в состояние, близкое к дурманному сну. Сколько ни дергал Семиун его за рукав, а шарлатан так и не хотел просыпаться.

Всегда найдется добрый человек, который выведет толпу из замешательства, подольет масла в огонь и кинет клич, побудив озлобленные массы к действию. Той самой иглой, что вскрыла нарыв, была рыжеволосая блудница, так и не простившая пренебрежительного отказа от ее услуг. «Добрая душа» вскочила на стол и принялась сквернословить, посылая в адрес обоих голодранцев и их мужского начала изысканные проклятия. Большего и не потребовалось! Доведенная до крайней степени бешенства толпа накинулась на скитальцев.