Анджей Сапковский - Сезон гроз

Геральт посмотрел на небо, темнеющее на севере. Казалось, что собирается очередная гроза. И что они могут промокнуть.

— Если я правильно помню, — ответил он вопросом, — ты изучил все семь свободных искусств?

— И получил диплом с наивысшим отличием.

— Слушал лекции профессора Линденброга, в рамках входящего в квадривиум курса астрономии?

— Старый Линденброг, по прозвищу Огарок? — Лютик рассмеялся. — Еще бы! У меня до сих пор перед глазами то, как он чешет задницу и стучит указкой в карты и глобусы, монотонно бубня. Sphera Mundi, э-э, подразделяется на четыре Элементарных Плана: план Земли, план Воды, план Воздуха и план Огня. Земля вместе с Водой образуют земной шар, э-э, его окружает Воздух, то есть Aer. Над Воздухом, э-э, простирается Эфир, Воздух Огненный или Огонь. Над Огнем же Тонкие Сидеральные Небеса, небесная твердь сферической формы. Над оной располагаются Erratica Sydera, блуждающие звезды, и Fixa Sydera, неподвижные звезды…

— Не знаю, — фыркнул Геральт, — чем больше восхищаться: твоим талантом обезьянничать или памятью. Возвращаясь к интересующему нас вопросу — метеоритам, которые наш почтенный Огарок описывал как падающие звезды, Sydera Caden или как их там, они отрываются от небосвода и летят вниз, чтобы зарыться на нашей старой доброй земле. По пути они проникают сквозь все эти планы, то есть плоскости элементов, а также и параэлементов, потому как, вроде, они тоже существуют. Элементы и параэлементы насыщены, как известно, мощной энергией магии и сверхъестественных сил, и проникая сквозь них, метеорит эту энергию поглощает и сохраняет в себе. Сталь, которую выплавляют из метеорита, а также клинок, выкованный из такой стали, содержит силу элементов. Они магические. И меч магический. Quod erat demonstrandum. Усвоил?

— Конечно.

— А теперь забудь. Потому что это ерунда.

— Что?

— Чушь. Вымысел. Метеорит не найдешь под каждым кустом. Больше половины мечей, используемых ведьмаками, сделаны из стали, выплавленной из магнетитовых руд. Сам такими пользовался. Они так же хороши, как и те, что упали с неба и насытились сидеритовыми элементами. Не существует абсолютно никакой разницы. Но держи это при себе, Лютик, очень тебя прошу. Никому не говори об этом.

— Как? Я должен молчать? Ты не можешь этого требовать! Какой смысл знать что-то, если ты не можешь этим похвастаться?

— Пожалуйста. Я предпочитаю, чтобы меня считали сверхъестественным существом, вооруженным сверхъестественным оружием. Таким меня нанимают и такому платят. Обыденность есть посредственность, a посредственность это дешевизна. Так что, пожалуйста, рот на замке. Обещаешь?

— Ладно. Обещаю.

Скалу под названием Гриф распознали сразу. Она была видна издалека. На самом деле, при небольшой доле фантазии, можно было вообразить, что это длинная шея с головой грифа. Но больше, как отметил Лютик, она напоминала гриф лютни или другого струнного инструмента.

Гриф, как оказалось, был останцем, доминирующим над гигантским карстовым источником. Источник, Геральт вспомнил рассказы, называли Эльфской Твердыней, из-за довольно правильной формы предполагали, что это руины древних строений, со стенами, башнями, бастионами и всем прочим. Но никакой крепости, эльфской или какой другой, здесь, однако, никогда не было. Эти формы скал были работой природы, и работой, надо признать, впечатляющей.

— Там, внизу, — отметил Лютик, стоя в стременах. — Видишь? Именно там наша цель. Равелин.

И это название было чрезвычайно точным, карстовые останцы наметили удивительно правильную форму огромного треугольника, выступающего из эльфской крепости, как бастион. Внутри этого треугольника выросло здание, напоминающее форт. Окруженный чем-то похожим на огромный укрепленный лагерь.

Геральт вспомнил слухи о Равелине. И о человеке, который в Равелине проживал.

Свернули с дороги.

За первую ограду вело несколько проходов, все они охранялись вооруженными до зубов стражниками, пестрая и разнообразная одежда легко позволяла распознать в них наемников. Их задержал первый же пост. Хотя Лютик громко заявлял, что им назначена аудиенция и особенно подчеркивал свои хорошие отношения с руководством, им было приказано спешиться и ждать. Довольно долго. Геральт начал выражать нетерпение, когда, наконец, появился мордоворот с внешностью галерника, приказавший следовать за ним. Вскоре выяснилось, что мордоворот ведет их окружным путем, к задней части комплекса, из центра которого доносился гул и звуки музыки.

Они перешли мостик. Сразу за ним лежал человек, бессознательно шарящий вокруг себя руками. Его лицо было окровавленным и таким опухшим, что глаза почти полностью заплыли. Он тяжело дышал, и каждый выдох выдувал с его носа кровавые пузыри. Сопровождающий их наемник не обратил на лежащего ни малейшего внимания, Геральт и Лютик тоже сделали вид, что ничего не видят. Они были на территории, где не следовало проявлять излишнее любопытство. В дела Равелина совать нос не рекомендуется — в Равелине любопытный нос обычно расставался с владельцем и оставался там, куда его сунули. Наемник провел их через кухню, где, как ошпаренные, метались повара. Кипели котлы, в которых, как заметил Геральт, варились крабы, омары и лангусты. В чанах извивались угри и мурены, тушились в горшках моллюски и мидии. Скворчало на огромных сковородах мясо. Слуги накладывали готовую еду в лотки и миски, чтобы унести ее в коридор.

Следующее помещение было пропитано ароматами дамской парфюмерии и косметики. Перед рядом зеркал, непрерывно болтая, наводили красоту десятки женщин в разных стадиях неглиже, в том числе и полного. Здесь Геральт и Лютик тоже сохраняли каменные лица и не позволяли глазам слишком бегать.

В следующей комнате их подвергли тщательному досмотру. Его исполнители отличались серьезным внешним видом, профессиональным поведением и решительностью. У Геральта был конфискован стилет. У Лютика, который никогда не носил оружия, забрали расческу и штопор. Но лютню, поразмыслив, оставили.

— Перед его преподобием стоят стулья, — проинструктировали их в конце. — На них сядете. Сидите и не вставайте, пока его преподобие не прикажет. Не перебивайте, когда его преподобие говорит. Не говорите, пока его преподобие не скажет, что можно. Теперь заходите. В эту дверь.

— Преподобие? — пробормотал Геральт.

— Он был когда-то священником — прошептал поэт. — Но не волнуйся, он не набрался привычек. Подчиненные должны его как-то титуловать, а он ненавидит, когда его называют шефом. Нам его титуловать не надо.