Ольга Горовая - Ведущая сквозь тьму

Ощущая, как на коже начинает выступать липкий пот страшащего предчувствия, мужчина покорно сел.

— Они встретились, Сэм. Я помог случиться этому. — Все так же улыбаясь, хозяин поместья пригубил вино, продолжая смотреть на огонь, поверх плеча слуги. — Мы связали два основных пути, и теперь, нам стоит быть повнимательнее.

— Вы собираетесь полностью повторить путь, господин? — Сэм внимательно слушал, пытаясь понять, зачем его хозяин рассказывает об этом. Должна была быть причина. Всегда была какая-то причина. Хотя, порой, слуге казалось, что господин говорил не с ним, а сам с собой. Ему нужен был восторженный, почтительный, но безликий слушатель, поддерживающий своей беседой ход размышлений Главы.

— Нет, пока, я буду только наблюдать, Сэм. Достаточно времени. — Мужчина отпил еще глоток вина, всматриваясь в переливы бархатистого напитка в мерцающем свете пламени. — Пока, мы только смотрим.

— Значит, в этот раз, вы лишь создаете иллюзию того, что связь имеется? — Уточнил слуга, ощущая, как по его спине стекают капли пота, из-за жара, подбирающихся все ближе, языков пламени.

Хозяин разжигал их сильнее, забавляясь, испытывая его выдержку.

— Да, думаю, в этот раз, и этого будет достаточно, чтобы укоренить подозрения, зароненные прошлым. Предательство пускает глубокие корни. Очень глубокие. Прорастающие и в смерть, и в возрождение. — Усмешка перешла в ухмылку, когда мужчина, одним глотком, допил вино, продолжая прокручивать бокал в иссушенных пальцах. — И, твое присутствие, конечно. Ты, теперь, будешь рядом каждую минуту, стараясь, чтобы он хоть раз, но заметил тебя. Не приближаясь. Одной смерти в этом деле на сегодня для нас более чем достаточно. Марк прекрасно послужил делу Ордена своей гибелью. Но ты мне необходим живым. — Все с тем же задумчивым размышлением, словно передвигал шахматные фигурки на доске, а не играл жизнями, произнес мужчина, сидящий в кресле.

А затем, все еще рассматривая в пламени что-то, видимое лишь ему одному, он громко захохотал. Заставляя Сэма сжиматься от этого звука, корчится на полу, мечтать о том, чтобы скукожиться, исчезнуть…, раствориться…

Его вины не было ни в чем, но это не волновало хозяина. Иногда, и прекрасная служба заслуживала свою похвалу у того, кто давно обменял душу на мощь и силу.

Сэму хотелось кричать, орать, вгрызаясь зубами в паркет пола, вспарывая ногтями свою уже полностью объятую огнем кожу.

Он вдыхал гарь своих паленых волос и стискивал зубы, ощущая, как тонкими пузырями вздувается кожа на спине, отслаиваясь, заполняясь сукровицей, заставляя его болевые рецепторы взрываться ощущением невыносимой боли. Чувствуя, как обжигает его глаза прозрачно-алое зарево.

И сильнее сжимал пальцы, прорывая ногтями кожу ладоней, покорно глядя в, не имеющие в этот момент даже белков, глаза хозяина.

Лишь пустота, заполненная огненными языками. Такими же, как и те, что поедали, слизывали плоть Сэма с костей.

Однако слуга молчал, зная, что за малейший намек на звук или движение, Глава во стократ усилит его муки, делая пытки еще более изощренными.

Ему нужно было лишь переждать пару минут.

Каждый в Ордене знал — невыносимой боли не бывает. Надо лишь переждать. Глава был прекрасным учителем долготерпения.

12 век от рождества Христова — Ты уверен в этом? — Магистр беспристрастно смотрел на стоящего перед ним человека.

Тот кивнул головой. А потом, в двадцатый раз за последние несколько минут, начал озираться по сторонам. Его руки дрожали. И Клод точно знал, что в душе у этого человека царила паника. И, тем не менее, он пришел на встречу. И для Магистра, это оказалось весьма кстати.

— Если тебе удалось узнать о самом плане, почему, ты не смог выяснить, кто это будет? — Глядя на полную Луну, висящую в черном небе, спросил он у шпиона.

— Я не имею в Ордене такого веса, Магистр. Пока. — Едва слышно прошептал его собеседник, при этом стараясь стоять так, чтобы оставаться в тени. Очевидно, надеясь, что веселящиеся не так далеко люди, не заметят его. И не смогут выдать даже несознательно.

— Тогда возвращайся назад, Раф. И узнай больше. Иначе, я сам убью тебя. Мне не нужен шпион, который выполняет работу лишь на треть.

Раф сильнее задрожал, глубже отступая в тень и все сильнее склоняя в страхе голову.

— Как прикажете, Магистр. — Хрипло пробормотал мужчина, прерывающимся голосом.

Он великолепно знал, что Клод не бросал слов на ветер и без сожалений убивал тех, кто не угодил ему. Порою, используя провинившихся, в качестве жертв в особо изощренных ритуалах.

Не ради жестокости, в назидание.

— Через неделю я хочу знать больше. — Коротко бросил Клод, отворачиваясь от шпиона, пытающегося слиться с чернотой тени. — А сейчас, убирайся.

И не оборачиваясь, Магистр пошел прочь, сливаясь с толпой.

Гуляния на ярмарке продолжались и с наступлением темноты.

Повсюду, не смотря на теплый сентябрь, пылали яркие костры. Люди сновали от одного островка света к другому.

Отовсюду неслись звуки песен и взрывы хохота, веселящейся толпы. А в ночном воздухе расплывался сладковато-горький запах пылающих сосновых дров, на которых жарили барашков, смешиваясь с пряным запахом эля и медовых лепешек, пекущихся на горячих камнях походных очагов.

И музыка.

Она наполняла пространство. Звук чьей-то арфы долетал с севера, там, где развлекались наиболее благородные и богатые горожане. Свирель, порою, перекрывала это утонченное звучание, задорно наигрывая рил, под который охотно плясали простые люди, наслаждаясь праздником в честь окончания жатвы.

Клод, не обращая ни на что внимания, шел сквозь толпу, размышляя над тем, что ему сообщил Раф. Орден собрался подослать предателя. Кого-то, кто должен будет сорвать ритуал. И этот человек должен появиться в Ковене совсем скоро.

Кто это мог быть? Один из их магов — предатель? Или же, Орден убил кого-то из его людей, которые жили в приграничье, и надеялся подменить его своим человеком? А, может быть, это кто-то из новичков, которых завтра должен был представить ему совет на одобрение кандидатов?

Здесь нельзя было ошибиться. Клод должен был быстро вычислить, кто предатель и убить его.

Пусть до самого ритуала еще достаточно времени, подготовительный этап был в самом разгаре, и любая неточность или ошибка могла стоить невосполнимо дорого. Оттого, ее просто нельзя было допустить. До летнего солнцестояния еще больше десяти месяцев, но путь к нему начинался уже завтра, а значит…

Низкий звук бубна перекрыл и звучания арфы и задорную трель свирели. Ритм был тревожным, завораживающим, заставляющим вслушиваться.