Евгений Малинин - Час Черной звезды

Почти год он прожил в относительном спокойствии и понемногу начал забывать и о князе Всеславе, вожаке стаи восточных волков, и о его брате Ратмире, дважды посвященном волхве, оставившем маленького извержонка в княжеском замке стольного города Края, и о Волчьей звезде, продолжавшей каждую ночь следить за ним своим оранжевым глазом. Теперь они въезжали в славный и богатый город Ласт, где дядюшка Прок надеялся пополнить казну труппы, раздобыть новые костюмы, а может быть, и разжиться новой историей, которую можно было бы разыгрывать перед зрителями.

Крестьянские повозки быстро втягивались в город, так что вскоре фургон бродячих артистов подтянулся к самым воротам. Когда последняя крестьянская телега, преграждавшая актерам въезд, прогромыхала под сводами воротной башни, стражник, доселе невозмутимо поглядывавший на проезжавших извергов, вдруг шагнул вперед и встал перед мордой лошади дядюшки Прока.

Старый актер, не дожидаясь вопросов воротного стража, сдернул с головы свою почти новую шляпу и поставленным грудным басом проговорил:

— Я рад видеть во здравии и лично приветствовать почтенного Ворда из стаи северных росомах!

Вопрос, готовый сорваться с губ стражника, так и не прозвучал. Удивленно взглянув на склонившегося в поклоне Прока, воин почесал кончик носа и спросил:

— Откуда ты меня знаешь, старый прохиндей?!

Дядюшка Прок выпрямился, приложил руку к сердцу и вкрадчиво пророкотал:

— Кто же не знает доблестного воина, вставшего у ворот славного города Ласта, дабы обеспечить законность и покой горожан!..

После такого ответа удивление на физиономии стражника отнюдь не исчезло, зато оно сменилось задумчивостью. Пожевав толстыми губами, стражник повторил свой вопрос:

— Ты, извержачья морда, отвечай, откуда ты меня знаешь?!

На лице дядюшки Прока промелькнуло весьма недовольное выражение, но он постарался быстро взять себя в руки. А чтобы выиграть немного времени, опытный актер взял паузу — начал медленно, покряхтывая и постанывая, слезать с лошади.

Очутившись на земле, дядюшка Прок выпрямился перед стражником, оказавшимся чуть ли не на голову ниже его, и, посмотрев сверху вниз прямо в лицо недовольно нахмурившегося воина, заговорил проникновенным шепотом:

— Староста села Лохмотья, почтенный Хитырь — надо сказать, мой большой друг, предупредил меня сегодня утром перед отъездом, что если я встречу в воротах славного города Ласта достопочтенного Ворда из стаи северных росомах, то смогу получить у него огромную помощь…

При этих словах «достопочтенный» Ворд вопросительно поднял бровь, но актер быстро продолжил, не дав перебить себя вопросом:

— …советом! Только советом, многоликий!

Последовал поклон и мгновенное движение руки, в результате которого в свободную ладонь стражника перекочевала тяжелая медная монета.

Ворд, не отрывая глаз от склонившейся головы дядюшки Прока, быстро ощупал монету, словно определяя ее достоинство, а затем, спрятав добычу в карман широких штанов, уже гораздо доброжелательнее поинтересовался:

— Так какой же совет тебе нужен, изверг?..

— Мы — актеры… — все тем же проникновенным тоном продолжил Прок, выпрямившись. — Посоветуй нам, давно не посещавшим славный город Ласт, где можно остановиться нашей труппе, чтобы иметь не только крышу над головой, но и возможность показать свое искусство наибольшему числу просвещенных жителей этого чудесного города?!

Несколько секунд стражник размышлял, а затем, кивнув самому себе, глубокомысленно проговорил:

— Езжайте прямо, до площади Трех фонтанов, а там свернете направо, на улицу Бесстыдниц. В конце этой улицы найдете постоялый двор «У трех ослов», там вы сможете не только остановиться, но и снять у его хозяина новую конюшню. Она уже под крышей, но внутри пустая, вы вполне сможете устраивать в ней свои представления. — Он еще секунду подумал и добавил: — Хозяину постоялого двора скажите, что это я вас к нему направил…

Дядюшка Прок еще раз поклонился, а затем повернулся к вознице и громко приказал:

— Ты слышал, Эрих, что сказал наш благодетель?! Воздай хвалу многоликому Ворду из стаи северных росомах и… трогай!

Сидевший на козлах рыжеволосый парень лет двадцати пяти привстал со своего места, поклонился стражнику и громко возвестил:

— Счастлива мать, имеющая такого сына, как многоликий Ворд из стаи северных росомах!

Вслед за этим парень шлепнул по спинам волов ременными вожжами, и те дернули повозку так, что возница снова оказался на своем узком сиденье, причем рожа у него мгновенно стала удивительно глупой. Ворд, слушавший хвалу собственной матери, открыв рот, расхохотался и отошел чуть в сторону, пропуская актеров, а дядюшка Прок, взобравшись на свою лошадь, отвесил еще один поклон стражнику и двинулся вслед за фургоном.

Когда фургон, миновав воротную арку, удалился от стражников, охранявших въезд в город, метров на двадцать, дядюшка Прок снова посмотрел на Вотшу и довольным тоном проговорил:

— Знай, юноша, все люди, в том числе и многоликие, готовы оказать помощь, если эта помощь не требует от них каких-либо усилий или расходов! А что может быть проще и дешевле, чем совет, данный за деньги?!

Вотша в ответ только улыбнулся.

До постоялого двора актерская компания добралась довольно быстро — народу на улицах было по раннему времени немного, а рынок, на который стремились все приезжие крестьяне, находился в другой стороне города. Серое трехэтажное здание постоялого двора было видно издалека — его ярко-зеленая крыша, украшенная огромной кирпичной трубой, прикрытой резным металлическим колпаком с флюгером в виде летящего аиста, бросилась в глаза, как только фургон свернул с площади Трех фонтанов на улицу Бесстыдниц. Да и вывеска, висевшая на углу здания, была достаточно велика, чтобы привлечь к себе внимание.

Въехав через широко распахнутые ворота во двор, фургон остановился. Дядюшка Прок, заехавший следом, спрыгнул с седла на землю и, махнув рукой своим ребятам, направился к заднему крыльцу постоялого двора, а Эрих, соскочив с козел на землю, принялся колотить в заднюю дверь фургона, покрикивая:

— Всё, приехали!.. Вставайте, лежебоки, я не собираюсь делать за вас всю работу…

В этот момент Вотша, свесив с крыши лохматую голову, проговорил:

— Да пусть они поспят, что мы сами фургон не разгрузим?

— Ага… — недовольно проворчал Эрих. — Мы будем вещи таскать, а они будут дрыхнуть.

Но стучать все-таки перестал и, зайдя сбоку, приказал:

— Ладно, сбрасывай, только осторожно!

Вотша отвязал веревку, которой актерский багаж крепился на крыше фургона, и, снова свесившись вниз, принялся аккуратно передавать в подставленные руки Эриха нетяжелые корзины. Когда все корзинки оказались на земле, дверь фургона распахнулась, и на верхней ступеньке короткой лесенки появилась женщина.