Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

Тут я подумал, что надо бы связаться со старыми товарищами, Лех, наверное, переживает за меня, и подошел к компьютеру, стоящему на столе в комнате, которая вроде бы должна служить мне кабинетом.

Компьютер имел довольно архаичный дизайн, несколько отличающийся от того, что я видел в том мире. Корпус горизонтальный, монитор плоский, но какой-то толстоватый. Смотрю и испытываю дикий диссонанс: он кажется мне одновременно и чудом техники, и раритетом, привычным и непривычным. Должно быть, для мастера Куроно любой компьютер — чудо техники, а вот Реджинальд, сравнивая строгие функциональные системные блоки из того мира и старомодно выглядящие, стилизованные под антиквариат компьютеры из этого, видимо, делает выбор в пользу строгого стиля.

Тряхнув головой, отбрасываю эти размышления. Компьютеры — не единственные вещи, кажущиеся одновременно знакомыми и странными, автомобильный дизайн тут тоже другим путем пошел, так что просто надо привыкнуть. Главное — польза, и я так думаю, что в комнате дворянина из знатного Дома будет стоять далеко не самый плохой компьютер.

Загрузился он быстро. Надо будет потом заглянуть, что там за начинка, а пока — связаться с… Ага, щас, вот прям уже и два раза. Сетевой идентификатор — символьная строчка длиной в тридцать с чем-то знаков, и само собой, что номер Леха я не помню, точнее — никогда не знал, ввел с бумажки один раз, и все. И доступ на школьный сайт у меня открывался из усадьбы Рэммов, и реквизитов доступа я тоже не помню, они у меня были на бумажке записаны. Вот же блин, как много всего нужного осталось там, а тут такое чувство, словно с чистого листа начинаю…

Хе-хе. Вот уж смешная жалоба от того, кого занесло в чужое тело в параллельный мир.

Ладно, с Лехом я свяжусь иначе. Выход в сеть, геральдическое министерство Аквилонии, Дома… Дома… Яблонские. Две ветви. Лех же из второй вроде был… Сетевой адрес. Приемная Дома, так, отправляю письмо. Запрос контактов от Реджинальда Рэмма, в прошлом Дом Рэммов, нынче из Сабуровых, адресовано — Леху Яблонскому.

Что ж, осталось дождаться либо официального ответа канцелярии, либо самого Леха. А пока…

Встаю из-за стола, подхожу к подушке. Мы с ней знакомы всего полдня, но частичка прежнего малыша Реджи уже ненавидит ее сильнее, чем Томаса. Так, на чем я остановился? Восемьсот восемьдесят. Снять с себя парадный наряд, стать в стойку… осталась одна тысяча сто двадцать. Мозг в ужасе, малыш Реджи в истерике, а руки… руки делают.

Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.

До двух тысяч я недотянул где-то триста ударов и завалился спать, не особо этим обескураженный: все-таки в первый день такой шок — да для непривычного к нагрузкам тела. Руки ломит жутко, ноги тоже, но лиха беда начало. Мышечная крепатура — верный признак, что нагрузки сильно перевалили за лимит, а значит, я стал сильнее. Привыкну, наверстаю. А пока — выспаться хорошенько и во второй половине дня снова за тренировки.

Но этому плану не суждено было сбыться, потому что я проснулся от того, что кто-то бесцеремонно меня тормошил.

— Вставай! — громко сказали прямо над ухом.

Я с трудом разлепил глаза, пытаясь понять, кто это вторгся в мои апартаменты, — и похолодел.

Надо мною стоял высокий мрачный тип с длинным лицом, темно-серой кожей, белыми волосами, прижатыми к голове чуть заостренными ушами и сверлил меня злым взглядом красных глаз.

Свартальвы?! В столице Аквилонии?! Уже?!!

Я хотел было закричать как можно громче, предупреждая всех о нападении, но тут заметил на его рубашке — не военного, а скорее спортивного покроя — вышитый значок Дома Сабуровых.

— Ты еще кто такой?! — опешил я.

Свартальв улыбнулся мне ласковой улыбкой питбуля и ответил:

— А ты сам-то как думаешь, четвертинка? Я — К’арлинд, твой тренер, наставник и палач! И не глазей, а вставай, пока я тебе не помог.

— Тренер чего?!

— Магии, чего же еще?

Я фыркнул.

— Не знаю, чья это идея, но тренировать единичку — глупость несусветная…

Чертов свартальв вместо ответа наклонился, взялся руками за нижний край кровати — и вот я уже на полу. Сильный, мерзавец.

— Ты что творишь?!

— Я сказал — вставай. А теперь одевайся, умывайся, и быстро. Впрочем, если хочешь, можешь и в исподнем тренироваться, мне все равно.

Вот тут во мне уже начала закипать злость. Я все же дворянин, как этот нахал смеет так себя вести по отношению ко мне?!!

— Это дед тебя прислал?!

— А я и не знал, что ты так догадлив.

Все понятно. Дед про родню и внука бухтел-бухтел, но моего выпендрежа не простил. Надо что-то делать с этим новоявленным тренером.

— Ладно, — пробурчал я, — ща оденусь…

— И поживее, четвертинка.

— А не слишком ли много слуга себе позволяет по отношению к члену благородного Дома, которому служит?! Где твое уважение?! — не выдержал я.

— Не хочу показаться невоспитанным, но с какой стати я должен тебя уважать?

Клянусь, он сказал это с теми же интонациями, с которыми я вчера то же самое говорил деду. Все понятно, тихой жизни мне тут не видать.

— Так это дед тебя послал надо мной поиздеваться? — уточнил я.

— Твой дед послал меня тебя тренировать и учить. Все остальное — моя инициатива. Если вдруг тебе слова знакомыми показались — так я просто видел видеозапись, где ты перед дедом упражнялся в острословии. Слабовато, прямо скажем, но именно эту фразу я себе в цитатничек записал. Вот и пригодилась сразу.

М-да… А вот и мой тренировочный костюм в шкафу.

— Я не знаю, кем надо быть, чтобы дать свартальву доступ к серверам видеонаблюдения, — пробурчал, натягивая штаны.

— А мне не давали. Каждые две недели лопухи Петрушки затыкают найденную мною дыру, а я за это выставляю дополнительный счет твоему дедуле.

— Знаешь, К’арлинд, высказываться в подобном ключе в адрес главы Дома, которому ты служишь, — это, мне кажется, все же перебор…

Свартальв только усмехнулся:

— И ты туда же… Я свою присягу твоему деду помню дословно, даром что тридцать лет прошло, и поверь, там про уважение не было ни слова. Ты думаешь, кому твой дед обязан репутацией человека с железными нервами и непрошибаемым самоконтролем? Мне. Кто привык общаться со мной, того уже вряд ли можно вывести из себя.

Я вздохнул. Вот она, карма. Недаром говорят: посеешь ветер — пожнешь бурю.

— Я могу понять, почему дед стерпел кое-какие вольности от меня, коего считает родней и внуком, но скажи, почему он терпит такое от чужака-свартальва?

К’арлинд кивком головы указал мне на дверь и сказал:

— Если много можешь, то и позволить себе можешь многое. Я тренировал твоего деда, я тренировал его детей, я тренирую его внуков, а теперь вот и тебя. Где он еще найдет такого учителя, как я? Твоя мать, чтоб ты знал, родилась четверочкой, да и то слабой, как думаешь, кто сделал ее шестым универсальным уровнем?