Общество мертвых и исключительных - Анви Рид
— Историки говорят, — хлопнув в ладони, начал профессор, — что Первая мировая война была войной химиков, которые применяли хлор. Вторая мировая война была войной физиков, которые изобрели атомную бомбу. А Третья мировая война будет войной математиков. И знаете, какое оружие будет у них?
— Информация, — отозвалась Соль.
— Правильно, мисс Чи. У них будет величайшее, мощнейшее оружие в мире — информация. — Профессор сел прямо на стол, смяв бумаги. — И моя цель — научить вас скрывать и защищать ее.
Реджис выпрямился и, заинтересованный словами мистера Кэруэла, выглянул из-за спины сидящего впереди студента. Ноа на удивление тоже взбодрился и, облокотившись на парту, теперь уставился на профессора.
— Человеческая натура любопытна от природы. Мы склонны разгадывать загадки. Раскрывать чужие секреты. Узнавать больше, чем положено, — продолжал мистер Кэруэл. — Люди — сплетники, нам нравятся тайны. Личные и масштабные. Но никому не хочется, чтобы его секреты знали другие. Поэтому люди придумали шифры. Коды. Секретные слова. Все, чтобы защитить информацию от чужих глаз и ушей.
С парты около стены отозвалась темноволосая девушка, закинувшая ноги на соседний пустой стул:
— В любой защите есть дыры. Неточности, позволяющие прорваться в ее сети. Взламывать шифры не составляет труда.
— Да, мисс Дальмайер. Любой шифр подвергается атаке дешифровщиков. Крайне умных и поразительно интеллектуальных специалистов, которые с легкостью разгадают любой код и доберутся до любой нужной им информации. И это моя вторая цель — научить вас не только защищаться, но и атаковать.
Мистер Кэруэл спрыгнул со стола — на пол полетели скомканные бумаги. Профессор подошел к первому ряду и, опершись на парту, тяжело вздохнул.
— Хочу предупредить всех сразу. Я буду строг и требователен. Как во время уроков, так и во время проверки ваших домашних работ. Мои студенты должны быть лучшими в шифровании. Я же, в свою очередь, обещаю, что расскажу обо всем, что знаю сам, а что не знаю, непременно найду, изучу и поделюсь с вами. Поэтому, — мистер Кэруэл осмотрел класс и лица насторожившихся студентов, — если вы думали, что сможете прохлаждаться на моих парах, то вы ошиблись. В следующий раз я надеюсь увидеть в кабинете тех, кто действительно готов погрузиться в изучение этой сложной, но очень интересной науки. Легко не будет. Но в этом же вся прелесть, верно?
Его взгляд остановился на Эбель. И преподаватель опять улыбнулся ей. Что тут, черт возьми, происходит?
— А раз вы все сегодня выбрали мой предмет вместо пар по истории, то… — мистер Кэруэл подошел к доске и взял в руки мел, — с истории мы и начнем.
Студенты недовольно завыли и нехотя пооткрывали тетради. Даже Ноа, который, кажется, был безнадежен в учебе, схватил ручку и стал конспектировать. До этого Реджис сомневался, умеет ли Ноа вообще писать. Умеет. Все больше и больше удивительного происходит в этой академии.
— Октябрь тысяча пятьсот восемьдесят шестого года, — стуча мелом, диктовал мистер Кэруэл. — Королева Шотландии Мария Стюарт была обвинена в государственной измене. Больная ревматизмом, ослабшая в заключении, она организовала заговор с целью убийства Елизаветы I.
— Но ведь Мария и Елизавета были кузинами, — еле слышно произнесла девушка, сидящая перед Ноа.
— Вы хорошо знаете историю, мисс Бах, — похвалил профессор, и она покраснела от смущения. — Их родство, а еще опасения казнить королеву другой страны и сомнения в полномочиях на это суда заставляли Елизавету сомневаться. Заговорщиков обнаружили. Ими оказались дворяне-католики.
Из открытого окна подул ветер, поднимая в воздух пыль, что мерцала теперь в свете лучей. Запах старых книг смешался с ароматом влетевших в класс пожухлых кленовых листьев. Студенты, наслаждаясь осенней свежестью, уставились на раму, куда сел ворон. Он громко каркнул, будто извинился опоздавший студент, и уставился прямо на доску. Но Кэруэл быстро согнал птицу, постучав мелом по партам, и вновь завладел вниманием класса.
— Казалось бы, Мария могла избежать казни, дело хотели закрыть. Но, к несчастью для Марии, секретарь Елизаветы, сэр Фрэнсис Уолсингем, был не только приближенным английской королевы, но и главой шпионской сети. — Профессор медленно вышагивал вдоль рядов парт и кивал собственным словам. — Он перехватил письма королевы Шотландии и передал их Томасу Филлипсу — лучшему дешифровщику того времени. Томас Филлипс взломал шифр в письмах и выяснил, что истинным заговорщиком в самом деле была королева Мария Стюарт. Так, восьмого февраля тысяча пятьсот восемьдесят седьмого года, под крики и плач прислужниц она лишилась головы. Причем трижды. К сожалению, ей попался неумелый палач. Но интересно то, что на плахе она оказалась из-за шифра. И если бы он был более стойким, то, возможно, судьба королевы сложилась бы иначе.
Кэруэл закатал рукава водолазки, которая успела испачкаться в меле, и вернулся к доске.
— Теперь, когда вы понимаете всю серьезность шифрования, мы, пожалуй, начнем с истоков. Записываем. — Мел заскрипел по грифельной поверхности, а ручки студентов — по листам тетрадей. — Пятый век до нашей эры. Древнегреческий отец истории. Ге-ро-дот. — Поставил точку профессор.
Внезапно Реджис обнаружил себя еле поспевающим за лекцией. Ксеркс, Демарт, Греция и Персия… Реджис выписывал факты, подглядывая в тетрадь Ноа. Гистий, что обрил голову вестника и, написав на ней послание, отправил его, уже обросшего, к Аристагору во время восстания против персидского короля. Секретные переписки. Стенография. Китайцы, глотающие облитый воском шелковый шарик с письмом внутри. Млечный, светящийся в темноте сок.
Все это так увлекло исключительных, что два часа пролетели как один. Некоторые, не осилив нудную историю, все-таки уснули. А остальные упоенно обсуждали услышанное, даже выйдя в коридор. И сам Реджис наконец смог отвлечься от мыслей, разъедавших голову уже второй день. От Эбель, которая так и осталась в кабинете мистера Кэруэла. И отца, который в любой день мог найти его и вернуть обратно в тот кошмар, из которого Реджис сбежал после долгих лет мучений.
Другие пары прошли скучнее. Зато оказалось, что высшая математика давалась Ноа легче, чем чтение «Американской трагедии» Драйзера на уроке литературы и изучение принципов бытия на философии.
День в академии заиграл новыми красками, когда пахнущий потом и дикой яростью из-за плохо выполненного задания мистер Льюис выпустил студентов из душного кабинета. Не забыв напомнить о воскресной службе в главном зале собора и вечерних отработках, которые, по словам математика, были куда важнее и куда полезнее, чем Божественная литургия. Краски стали еще ярче, когда Реджис потерял
